Воронежско харьковская стратегическая наступательная операция 1943 года. Битва под курском. Сражение за Харьков

До сих пор множество мифов опутывают историю Второй мировой войны.
Не успели затихнуть отголоски бушевавших битв, как накал страстей с поля боя переместился сначала в кабинеты историков, а со временем распространился и дальше, став в наше время повсеместным явлением благодаря появлению интернета и виртуальных сообществ. Жаркие споры сегодня активно
ведутся по всем направлениям - потери сторон, эффективность противостоящих армий, полководческий талант того или иного военачальника, детали фронтовых операций и так далее.
Благодаря этим спорам на поверхность извлекается множество фактического материала, архивы приоткрывают свои двери исследователям, появляются новые версии событий, позволяющие
отбросить в сторону отжившую свое трактовку прошлого. И, что главное, многие «незыблемые» военные мифы теперь можно рассмотреть с другой стороны, детально проанализировать их и выявить степень достоверности. В частности, в зарубежной военно-исторической литературе
часто повторяется информация о «танковом погроме», который дивизия СС «Дас Райх» учинила советской 5-й гвардейской танковой армии под Харьковом, 19-21 августа 1943 года.
Многие исследователи в своих работах пишут об этих событиях, как о достоверном факте. Однако, как оказалось, результаты предпринятого нами детального анализа показывают,
что общепринятая, так сказать каноническая, версия этих событий совершенно не соответствует действительности. Это подчеркивает актуальность избранной нами темы статьи в контексте необходимости полного и объективного исследования истории Второй мировой войны.
Исходя из этого, целью статьи является подробный анализ приводимых в основных источниках данных о боевых действиях советской 5-й гвардейской танковой армии против панцер-гренадерской дивизии СС «Дас Райх» под Харьковом, 19-21 августа 1943 года.
В ходе работы над статьей автор опирался прежде всего на исторические исследования, сборники документов, мемуары участников событий и справочные издания, с помощью которых ему удалось достигнуть поставленной цели.

Танк Т-34, сгоревший на улице Харькова во время третьей битвы

Итак, краткая предыстория событий такова. К концу июля 1943 года основные силы Воронежского и Степного фронтов сосредоточились севернее Белгорода. Из этого района они готовились
нанести глубокий фронтальный удар в общем направлении на Богодухов - Валки - Новая Водолага, то есть в обход Харькова с запада, по стыку ослабленной 4-й танковой армии и армейской группы «Кемпф». Итогом этого должно было стать рассечение немецкой группировки на две части и последующий охват и разгром немецких сил в районе Харькова. С юга Харьков
должны были обойти войска Юго-Западного фронта. После этого перед советскими войсками открывался путь к Днепру, а над тылом и коммуникациями донбасской группировки немецких войск нависала серьезная опасность. Советское наступление на белгородско-харьковском направлении получило кодовое наименование «Полководец Румянцев».
«Полководец Румянцев» пришел в движение на рассвете 3 августа 1943 года после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, против 4-й танковой армии и на участке армейской
группы генерала танковых войск Вернера Кемпфа западнее Белгорода.
Хотя немецкое командование и ожидало неминуемого советского наступления под Белгородом, однако этот удар Красной армии оказался для него внезапным. Дело в том, что как раз
накануне, 2 августа 1943 года, командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Эрих фон Манштейн доложил в ОКХ, что не верит, в возможность советских войск перейти в наступление в ближайшее время, учитывая тяжелые потери, понесенные Красной армией в период реализации Вермахтом операции «Цитадель» (5-16 июля 1943 года) . Однако уже на другой день, 3 августа, стало ясно, как фон Манштейн недооценивал советскую военную машину и ее способность быстро
восстанавливаться после тяжелейших потерь. Таким образом, начало операции «Румянцев» стало для группы армий «Юг» неожиданностью.
Впрочем, фон Манштейн сумел сравнительно быстро перебросить под Харьков ударные резервы, прежде всего элитные панцер-гренадерские дивизии СС «Дас Райх» и «Тотенкопф». Следует
подчеркнуть, что обе эти дивизии находились в сильно потрепанном состоянии после Курской битвы (операция «Цитадель») и сражения на Миус-фронте, где они сыграли решающую роль в успешном немецком контрударе 30 июля - 2 августа 1943 года. Теперь этому испытанному «бронированному кулаку» группы армий «Юг» предстояло снова выступить в роли «пожарной команды» и спасать положение под Харьковом.

Павел Алексеевич Ротмистров, командующий 5 Гвардейской танковой армией

Тем не менее хотя немцам и удалось навязать атакующим советским фронтам упорные бои, нанести ряд чувствительных контрударов, в частности, под Богодуховым, однако к 19 августа 1943 года войска Воронежского и Степного фронтов вплотную приблизились к Харькову. С северо-западного направления на ближние подступы к Харькову вышла 5-я гвардейская танковая армия
под командованием генерал-лейтенанта танковых войск П.А. Ротмистрова, входившая в состав
Степного фронта. Именно в этот момент якобы и произошел столь часто упоминаемый во многих западных источниках «великий танковый погром 5-й гвардейской танковой армии 19-21 августа 1943 года».

Пауль Карель

Классическое (и вместе с этим очень яркое) описание сего действа оставил известный немецкий военный историк П. Карель. Согласно ему, утром 19 августа 5-я гвардейская танковая армия атаковала
в направлении на Харьков, однако быстро напоролась на организованную немецкую противотанковую оборону и «оказалась на шахматной доске противотанковых и зенитных орудий». На хорошо пристрелянной местности эсэсовцы раскололи атакующие порядки советских танковых частей, после чего развернулась настоящая бойня.
«Последние прорвавшиеся группы были атакованы затаившимися «Пантерами», «Тиграми» и штурмовыми орудиями, уничтожены или обращены в бегство».
По итогам дня немцы насчитали на поле боя 184 подбитых советских танка, в основном
«тридцатьчетверок». Но «Сталин жаждал Харькова». 20 августа советские войска снова атаковали «огромным танковым клином» силой до 200 танков Т-34. «Он (Ротмистров. - Р.П.) пошел в наступление вдоль железнодорожной линии. Бронированная армада исчезла на двухстах гектарах подсолнухов. Будто скошенные невидимым жнецом подсолнухи выше человеческого роста падали под гусеницы танков. Стальной фронт приближался. Однако на краю этого моря подсолнухов лежали в засаде охотники - фаланги «Пантер», «Тигров» и штурмовых орудий типа «Фердинанд». Между ними возвышались непреодолимые 88-мм пушки». Итог предугадать было нетрудно, о чем Карель торжественно и объявил - по итогам дня «на краю поля подсолнухов» немцами было подбито 150 советских танков.

Казалось бы теперь то уж танковая армия должна остановиться. Но не тут-то было: оказывается, «Ротмистров имел в резерве еще сто шестьдесят танков. И Сталин
жаждал Харькова» . В ночь на 21 августа 5-я гвардейская армия снова перешла в атаку. «На этот раз генерал Ротмистров хотел взять в союзники темноту». Однако воспользоваться ночной
внезапностью советским танкистам не удалось. «Сигнальные ракеты прорезали ночь... Вскоре в бой с противником вошли немецкие танки» . Последующее описание происходящего
напоминает советские хрестоматийные рассказы о Прохоровском сражении 12 июля 1943 года: «Пантеры» и Т-34 таранили друг друга, стреляли в упор. Русские прорывались через немецкую противотанковую оборону смело и решительно, но тут в бой вступила основная часть немецких танков. Место ночного боя освещалось заревом схватки, видимость составляла
примерно сто метров. Это была гигантская ночная дуэль двух танковых армад. Горящие
танки, подбитые штурмовыми и противотанковыми орудиями, служили ориентирами для Т-34 в их попытке прорыва».
Жестокий ночной бой продолжался три часа, советским войскам так и не удалось прорваться, а на поле боя осталось гореть более 80 «тридцатьчетверок». «Генерал Раус, опытный командир танковых
баталий, выиграл эту дуэль». Суммируя все вышесказанное П. Карелем, получаем, что за два дня тяжелых боев 19-20 августа немецким танкам и штурмовым орудиям удалось уничтожить 414 советских танков!

Здесь обратите внимание, что П. Карель так и не назвал, какие немецкие части противостояли армии Ротмистрова, ограничившись лишь личным упоминанием генерала танковых войск Эрхарда Рауса, командира немецкого 11-го армейского корпуса, оборонявшего Харьков. Вполне понятно, что упомянутый Карелем Раус также не упустил случая рассказать об этом погроме в своих послевоенных воспоминаниях. Он же и заявил, какая именно немецкая воинская часть учинила столь серьезные потери советской танковой армии. Согласно данным Рауса это была панцер-гренадерская дивизия СС «Дас Райх».

Немецкий танкист из дивизии СС осматривает советские танки Т34, захваченные во время боев за Харьков

В своих мемуарах Раус писал: «В последний момент прибыли долгожданные подкрепления - танковая дивизия СС «Дас Райх» (обратите внимание, что статус танковой дивизии «Дас Райх» получила лишь в октябре 1943 года. - Р.П.), которая имела большое количество танков. Я немедленно направил ее в угрожаемый сектор. 96 танков «Пантера» и 35 «Тигров», а также 25 самоходных орудий Stug-lll едва-едва успели занять указанные позиции, как 19 августа началась атака 5-й гвардейской танковой армии». Далее описание уже идет как указанно нами выше, то есть «по Карелю» (фактически, мемуары Рауса вышли ранее книги Кареля, так что логичнее было бы сказать, что это Карель пишет «по Раусу». Однако мы в начале использовали именно описание, данное Карелем, как более яркое, динамичное и распространенное). Правда, в своих воспоминаниях Раус привел несколько иные данные как по датам, так и по количеству битой советской техники - 20 августа уничтожено 184 танка Т-34, а 21 августа - 154, в сумме - 338, после чего у Ротмистрова, по Раусу, еще оставалось «более 100 танков». Затем, в ночь на 23 августа немцы подбили еще 80 танков, доведя общее количество уничтоженной советской бронетехники 20-22 августа до 418 штук. Впрочем, особой разницы между информацией, приводимой Раусом и Карелем, не заметно. Их вариацию сразу же взяли на вооружение немецкие историки ветераны войск СС X. Штобер и О. Вейдингер, оба упомянувшие об этом в своих работах и гордо заявившие, что все это дело рук дивизии СС «Дас Райх». В целом, распространенная еще в 60-70-е годы, эта версия регулярно получает поддержку самых разных историков, приводящих ее в своих исследованиях. Фактически полностью в своем первозданном виде она существует и поныне. В частности, Кареля, Рауса и других поддержал известный современный западный военный историк Т. Рипли, чьи работы переведены на русский язык, а также современные российские исследователи В. Абатуров и Р. Португальский, которые практически не сомневаются в описанном П. Карелем сражении 19-21 августа.

Увы, при серьезном научном анализе этот эпизод не выдерживает никакой критики. Для обоснования нашего утверждения рассмотрим его основные составляющие. Для начала отметим, что 19 августа 1943 года панцер-гренадерская дивизия СС «Дас Райх» оперировала в районе южнее Богодухова против частей советской 6-й гвардейской армии, но никак не на ближних подступах к Харькову. Лишь 20 августа командир «Дас Райх» группен-фюрер СС Вальер Крюгер получил прямой приказ командующего группой армий «Юг» фельдмаршала Эриха фон Манштейна прекратить все наступательные действия и начать подготовку
к переброске дивизии на восток, непосредственно к Харькову, для поддержки оказавшегося в сложном положении 11-го армейского корпуса генерала танковых войск Эрхарда Рауса. Отметим, что корпус Рауса был крайне слаб: его боевой состав насчитывал лишь около 4000 человек
(то есть на каждого солдата приходилось примерно 10 метров линии
фронта).

Тем самым, потрепанная дивизия СС «Дас Райх» должна была снова превратиться в «пожарную команду». Однако немедленно выступить дивизия, по понятным причинам, не могла, выдвижение ее частей на новый участок началось только 21 августа 1943 года.
На прежних позициях у Качаловки - Краснокутска «Дас Райх» заменяла перебрасываемая в этот сектор с юга 223-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Кристиана Узингера.
Итак, в 14:00 21 августа командиру панцер-гренадерского полка СС «Дер Фюрер» оберштурмбаннфюреру СС Сильвестру Штадлеру было приказано выдвигаться вместе со своим
полком в район Коротича (поселок под Харьковом). Боевая задача полку ставилась следующая: поддержать обороняющиеся около Коротича армейские части и атаковать войска Красной
армии, прорвавшиеся в этот район, тем самым предотвратив советский прорыв, который потенциально мог отрезать немецкие войска в Харькове с юго-запада. От прежнего места дислокации полка до Коротича было 45 километров, так что гренадерам из «Дер Фюрера» предстоял нешуточный марш.
Одновременно с этим началась прямая переброска под Харьков и других частей дивизии. К переправам на реке Уды перебрасывались части панцер-гренадерского полка СС «Дойчланд» штандартенфюрера СС Хайнца Хармеля. Части дивизионного танкового полка под командованием оберштурмбанн-фюрера СС Альбина фон Райтценштайна выдвигались в район Харькова через Александровку-Ковяги-Огульцы.

дети, играющие на брошенном танке Pz.Kpfw. V Ausf. D «Пантера». Харьков, 1943 год

Таким образом, из всего этого следует, что, во-первых, 19- 20 августа никаких частей дивизии СС «Дас Райх» в районе Харькова еще не было, а во-вторых, серьезных боев против советской 5-й гвардейской танковой армии в указанный период дивизия также не вела.
К тому же, бронетанковый парк панцер-гренадерской дивизии СС «Дас Райх» просто не имел в наличии столько единиц бронетехники, как привел в своих мемуарах Раус. В частности, на 19 августа 1943 года дивизия СС «Дас Райх» имела в своем составе 28 боеспособных танков (из них четыре «Тигра») и 19 штурмовых орудий. На следующий день, 20 августа, штаб дивизии доложил о наличии в боеспособном состоянии 34 боевых танков, пяти командирских танков, 20 штурмовых орудий, 15 противотанковых самоходок. Вдобавок ко всему этому в дивизии было 21 противотанковое орудие калибра 50 мм.
Более того, немаловажным моментом является то, что танки типа «Пантера» впервые вступили в бой под Харьковом только 22 августа, а до этой даты здесь вообще не было в боях танков такого типа.

Немецкий танк Pz. V «Пантера», подбитый на окраине Харькова, август 1943 года

Эти «Пантеры» принадлежали к 1-му батальону танкового полка дивизии СС «Дас Райх» под
командованием штурмбаннфюрера СС Ханса Вайсса. В батальоне насчитывалась 71 «Пантера». Каждая из четырех линейных рот имела по 17 танков (по пять в каждом взводе и две в штабе роты), три оставшиеся «Пантеры» (командирские) были при штабе батальона. Правда, к указанной дате далеко не все «Пантеры» смогли прибыть на поле боя.
Дело в том, что 1-й батальон еще с апреля 1943 года проходил перевооружение на новые танки в Германии. Однако первые «Пантеры» батальоном были получены из армейского депо
только 2 августа. Освоение техники шло менее двух недель (это к вопросу о подготовке экипажей танковых частей войск СС), и уже 13 августа части 1-го танкового батальона начали
погрузку в железнодорожные составы для переброски под Харьков, где должны были усилить свою сражающуюся дивизию. Стоит отметить интересный момент - на фронт перебрасывались лишь боевые танки, а три батальонные «Бергепантеры» (ремонтно-эвакуационные машины) пока еще оставались в Германии.

В 22:00 18 августа на фронт прибыл первый эшелон с частями батальона, а 19 августа его уже внесли в боевое расписание дивизии. Из линейных частей первыми прибыли 1-я (командир - гауптштурмфюрер СС Фридрих Хольцер) и 2-я (оберштурмфюрер СС Йоахим Шонтаубе) танковые роты, и они же первые были приведены в боевую готовность. Таким образом, именно эти роты вступили в бой с перешедшими в наступление танковыми бригадами 5-й гвардейской танковой армии 22 августа (об этом речь будет идти ниже). По немецким данным, отраженным в документах военного времени, всего за первый день участия в боях двумя эсэсовскими ротами «Пантер» (в сумме 34 машины) было подбито 53 советских танка. В связи с этим, в приказе по дивизии № 30 от 24 августа 1943 года Вальтер Крюгер выразил батальону благодарность. Хотя количество этих «танковых побед», как нам кажется, несколько завышено, однако по всем признакам дебют дивизионных «Пантер» на поле боя был более чем удачным.
Из приведенных нами данных следует, что ни о каких 35 «Тиграх» и 96 «Пантерах» в период с 19 по 21 августа 1943 года, как пишет Раус, речь даже не шла. Таким образом, даже простой
анализ действий немецкой стороны показывает, что ни о каком заявленном «погроме» в обозначенный период и речи быть не может.

Бронетехника дивизии СС «Дас Райх». Слева - машина связи на базе Sd.Kfz.251/3. В центре - Sd.Kfz.251/1. Справа - легкий бронеавтомобиль Sd.Kfz. 222. Под Харьковом, район реки Северский Донец.

Для полноты картины, закончив с немцами, проанализируем данные по советской стороне. Происходящее здесь тоже никак не вписывается в рамки канонической «погромной» версии. В частности, обратившись к советским сводкам, мы увидим, что Красная армия не предпринимала каких-либо серьезных усилий против фронта обороны дивизии СС «Дас Райх» 19-21 августа 1943 года, а тем более таких усилий, в которых было бы задействовано такое количество бронетехники.
События здесь развивались следующим образом. 20 августа в связи с неожиданно успешным продвижением к Харькову 53-й армии генерал-майора И.М. Манагарова командующий Степным фронтом генерал-полковник И.С. Конев приказал 5-й гвардейской танковой армии охватить Харьков с юго-запада. Наступая в направлении Коротича, армия Ротмистрова должна была выйти в район Бабаи (поселок в семи километрах южнее Харькова). Согласно послевоенным
воспоминаниям Ротмистрова, Конев поставил перед ним задачу нанести удар на Коротич-Люботин с целью отрезать пути отхода немцев из Харькова к Полтаве и не позволить им
подтянуть резервы из района Богодухова. Таким образом, во второй половине дня 20 августа армия Ротмистрова приступила к перегруппировке и атаковала только с раннего
утра 22 августа, хотя командир 11-го армейского корпуса Раус этого «не заметил». Дело в том, что в своих мемуарах он отметил, что «день 22 августа прошел относительно спокойно», а советская танковая атака началась только в ночь на 23 августа и стоила советским войскам
80 танков. Однако в других немецких источниках нет упоминания о масштабных ночных танковых боях 22-23 августа. Таким образом, можно прийти к выводу, что и 5-я гвардейская танковая армия также не вела серьезных боевых действий в период 19-21 августа. Стоит заметить, что из-за почти двух суток подготовки армии к выдвижению поставленная Коневым задача не допустить переброски немецких резервов из района Богодухова, выполнена так и не была - немцы успели перебросить дивизию СС «Дас Райх» из указанного района к Харькову как раз к началу наступления 5-й гвардейской танковой армии.

Более того, важно подчеркнуть, что 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова и близко
не располагала таким количеством танков, как следует из утверждений описывающих ее «погром» авторов (более 400 танков уничтожено за три дня). В частности, по данным самого Ротмистрова, не верить которому в данном случае оснований нет, танков в его армии было 200 штук максимум, из-за чего лично он сам очень сомневался в возможности выполнить поставленную командующим Степным фронтом задачу. Конева это, однако, не смутило, и он оптимистично заметил Ротмистрову: «На один твой танк немцам надо выставлять два-три». Отметим, что по другим данным, как нам кажется, несколько заниженным, в 5-й гвардейской танковой армии было всего 111 танков на 22 августа, а количество «немногим более 200» зафиксировано 9 августа.
В результате мы видим, что общепринятая версия о танковых боях 19-21 августа 1943 года под Харьковом рассыпается после анализа имеющихся источников. Единственное, с чем можно согласиться во всем этом эпизоде, так это с ужасающими потерями 5-й гвардейской танковой армии в операции
«Румянцев» (пусть и не с такими масштабными, как обычно заявляют, но тем не менее). В частности, говоря о попытке советских фронтов окружить немецкие войска в Харькове, заметим,
что к 25 августа в армии Ротмистрова на ходу осталось лишь 50 танков и самоходных орудий. С 21 по 29 августа 5-я гвардейская танковая армия продвинулась всего на 12 километров, потеряв при этом 129 танков - 114 Т-34 и 15 Т-70. Неудивительно, что с 30 августа армия использовалась как сводный корпус (вероятно, на базе 5-го гвардейского механизированного корпуса), а со 2 сентября - как сводная бригада. В ходе Белгородско-Харьковской наступательной операции армия Ротмистрова потеряла 60-65% старших офицеров, 85% командиров рот и батальонов, 75% радистов. Только через два месяца 5-я гвардейская танковая армия была приведена в боеспособное состояние . Также отметим, что всего в Белгородско-Харьковской наступательной операции с 3 по 23 августа 1943 года потери советских войск составили 1864 танка, что дает среднесуточные потери в 89 машин.
Добавим, что надежды советского командования на 5-ю гвардейскую танковую армию так и не оправдались. Прорыв у Коротича и далее как предписывалось П.А. Ротмистрову не удался. Результаты боевой работы армии вызвали большое неудовольствие командующего Степным фронтом И.С. Конева. В своем приказе от 22 августа Конев подчеркивал, что танки не используются массированно, а «путаются в тылу стрелковых дивизий и идут неправильно», в то время как «командиры корпусов «преступно топчутся на месте». Упорная оборона дивизии СС «Дас Райх» западнее Харькова (также как и других немецких дивизий) 22- 23 августа не дали возможности Красной армии окружить Первую столицу Советской Украины.

Оберштурмфюрер-танкист дивизии СС "Мертвая голова" с гренадерами на броне. Харьков, 1943 год

При анализе хода боевых действий иногда даже складывается впечатление, что будь у немцев чуть больше пехоты (хотя бы полнокровные панцер-гренадерские батальоны в ударных эсэсовских дивизиях), то они бы спокойно сумели отбросить армии Ротмистрова и Манагарова от Харькова. А так нехватка пехоты не позволяла дивизии СС «Дас Райх» (и другим немецким частям) действовать активно, а заставляла, наоборот вести боевые действия медленно, осторожно, осмотрительно (другими словами - скованно). Тем не менее, хотя Харьков и был взят войсками Степного фронта 23 августа, все усилия 53-й и 5-й гвардейской танковой армий оказались растрачены впустую - перекрыть пути эвакуации немецких войск из Харькова не удалось и части 11-го армейского корпуса выскользнули из города. Это был несомненный тактический успех немецкой стороны.


Немецкое 88-мм зенитное орудие Flak18-36 на позиции в районе Харькова.Левее от орудиябоезапас в плетеной укупорке.

Таким образом, как мы увидели, популярные рассказы о «встречных танковых боях» 19-21 августа являются чем угодно, кроме правды. Но откуда же пошла вся эта история? Родоначальником ее, очевидно, стал не кто иной, как сам командир 11-го корпуса Раус, из воспоминаний которого данные об этом сражении перекочевали в работы историков, прежде всего П. Кареля, растиражировавшего ее в своих широко популярных на Западе и у нас книгах. Но почему Раус, непосредственный участник событий, написал заведомо ложную информацию? Как нам кажется, в этом случае произошла столь частая на войне путаница, и немцы в своих сводках, отчетах и воспоминаниях свели в три дня более чем недельные боевые действия в районе западнее Харькова.
Важно отметить, что редактор воспоминаний Рауса известный военный историк С. Ньютон отметил: «Иногда Раус допускает ошибки в хронологии, в своих рассказах может путать
похожие события» . Он же обратил внимание, что очень часто у работавших над воспоминаниями о своем военном опыте немецких генералов не было официальных бумаг и карт, им приходилось работать по памяти, при этом они допускали ошибки во времени, в датах, в названиях населенных пунктов и в номерах соединений. Вполне возможно, что с Раусом произошло то же самое. Увы, но проверить его данные ни тогда, ни сейчас никто не удосужился. Теперь же, думаем, в этом вопросе можно поставить точку. В дальнейшем историкам следует более критично подходить к «каноническим» версиям тех или иных событий, поскольку, как мы показали, очень часто устоявшиеся факты являются не более чем очередными мифами.

Зимой 1942/43 года Красная Армия повела активные действия на значительной части фронта от Ленинграда до Кавказа. «В те дни, – вспоминал Маршал Советского Союза А. М. Василевский, – оглядываясь на пройденные страной полтора военных года и ведя бои глубоко в пределах родной земли, мы твердо верили, что главные трудности позади. Победа в Сталинграде, ясная цель, всевозрастающая помощь тыла – все это вдохновляло и звало вперед, к окончательной победе».

Пока Донской фронт в январе – феврале 1943 года ликвидировал окруженную немецко-фашистскую группировку Ф. Паулюса, советское Верховное Главнокомандование решило предпринять масштабное наступление на Верхнем Дону. По замыслу операции Воронежскому фронту во взаимодействии с фланговыми армиями Брянского и Юго-Западного фронтов предстояло последовательно разгромить острогожско-россошанскую и воронежско-касторненскую группировки противника и далее нанести удар на Харьков. Кроме недопущения переброски гитлеровских войск на помощь Паулюсу ставились задачи освободить важную железную дорогу Лиски – Кантемировка, крупный Харьковский промышленный район, создать благоприятные возможности для наступления в Донбассе, окончательно взять стратегическую инициативу на юго-западном направлении в свои руки. Операция готовилась в ограниченные сроки - около 3 недель.

Воронежским фронтом тогда командовал генерал-полковник Ф. И. Голиков. Большую помощь в организации наступления фронта и его взаимодействия с соседними войсками оказали представители Ставки генерал армии Г. К. Жуков и генерал-полковник А. М. Василевский. К наступлению привлекались 38, 60, 40-я армии, 18-й отдельный стрелковый корпус и 2-я воздушная армия Воронежского фронта, а также 6-я армия Юго-Западного и 13-я армия Брянского фронтов. Для наращивания сил войска Воронежского фронта перед Острогожско-Россошанской операцией усиливались 3-й танковой армией, 7-м кавалерийским корпусом, тремя стрелковыми дивизиями, дивизией реактивной артиллерии, артиллерийской дивизией прорыва, другими соединениями и частями, чем достигалось значительное превосходство над противником. Особенно ощутимым (почти троекратным) оно было в отношении танков. Вместе с тем по числу боевых самолетов преимущество оставалось за врагом.

Немецко-фашистское командование, озабоченное событиями на сталинградском направлении, не сумело своевременно отреагировать на усиление Воронежского фронта и укрепить оборону на правом берегу Дона и севернее Воронежа. Планируя Острогожско-Россошанскую операцию, советское командование умело выбрало направление главного удара, который намечалось нанести по наиболее уязвимому участку обороны группы армий «Б» – там, где находились 2-я венгерская армия и альпийский корпус 8-й итальянской армии. На 260-км фронте наступления Воронежского фронта были созданы три главные группировки: на севере – основные силы 40-й армии (командующий - генерал-лейтенант К. С. Москаленко), на юге – основные силы 3-й танковой армии (командующий - генерал-майор, с 19 января генерал-лейтенант П. С. Рыбалко), в центре наносил удар 18-й отдельный стрелковый корпус (командир - генерал-майор П. М. Зыков).

Непростые задачи стояли перед 40-й армией, которой предстояло наступать на Иловское и Острогожск. Обеспокоенность командарма К. С. Москаленко вызывало то обстоятельство, что 4-й танковый корпус, выделенный для усиления этой армии, из-за дальности расстояния не смог своевременно прибыть в полосу наступления и участвовать в Острогожско-Россошанской операции. Имелось лишь 13,3 танка в среднем на 1 км прорыва. Зато командующий армией был очень доволен тем, что не осталась без внимания его просьба в отношении усиления артиллерией: Ставка придала армии артиллерийскую, минометную и зенитную артиллерийскую дивизии. «Такого усиления артиллерией, – отмечал Москаленко, – армия не получала даже в августе и сентябре под Сталинградом».

Штаб 40-й армии заблаговременно позаботился об инженерном обеспечении операции. В чрезвычайно сложных условиях суровой и снежной зимы инженерные части армии очистили исходный район от огромного количества мин (только на Сторожевском плацдарме их было обезврежено около 34 тыс.). К началу наступления мужественные солдаты-саперы, действуя нередко под огнем противника, проделали проходы в 150 минных полях, а также в своих и вражеских проволочных заграждениях. Были очищены и проложены зимние дороги, увеличено количество переправ через Дон, в промерзшей земле отрыто множество ходов сообщения.

На примере 40-й армии можно показать, как советское командование научилось к этому времени использовать такой прием военного искусства, как введение противника в заблуждение. В то время как главные силы прорыва скрытно сосредоточивались на Сторожевском плацдарме, по распоряжению штаба Воронежского фронта частями армии имитировалось оживленное движение вблизи Воронежа, особенно ночью. Мелькали зажженные фары автомобилей, слышался шум мощных моторов танков. В целях дезинформации применялись кочующие батареи, ложные рекогносцировки, демонстрации приближения к переднему краю лыжных частей. Тем самым удалось заставить противника нервничать, перемещать войска, а мы с началом наступления получили выигрыш в оперативной внезапности, ставший одним из решающих условий успеха операции.

Важная роль в наступлении Воронежского фронта отводилась 3-й танковой армии (командующий - П. С. Рыбалко). В течение месяца, предшествовавшего Острогожско-Россошанской операции, она железнодорожными эшелонами была переправлена из района Калуги (где находилась в резерве Ставки ВГК) на Верхний Дон и сосредоточивалась в районе Кантемировки. Здесь армия была усилена 7-м кавалерийским корпусом с 201-й танковой бригадой, двумя стрелковыми дивизиями и стрелковой бригадой, 8-й артиллерийской дивизией и другими соединениями и частями, также прибывшими из резерва Ставки ВГК. Марши от станций выгрузки в назначенные пункты совершались в условиях лютых морозов, частых снегопадов и сильных метелей, в отдельных местах толщина снега была больше метра.

5 января 1943 года командарм П. С. Рыбалко с командирами танковых корпусов, стрелковых дивизий, начальниками родов войск провел рекогносцировку местности. Было решено прорвать оборону противника южнее Новой Калитвы тремя стрелковыми дивизиями и стрелковой бригадой, усиленными танками непосредственной поддержки и артиллерией, а танковые корпуса и кавалерийский корпус использовать для развития успеха. 6 января в штаб 3-й танковой армии прибыли Г. К. Жуков, А. М. Василевский и Ф. И. Голиков. Командарм доложил свое решение на операцию, а командиры соединений - о состоянии войск и ходе их подготовки к наступлению. Оно намечалось на 12 января, но в связи со сложностями перегруппировок войск позже решили перенести начало наступления 3-й танковой, 40-й армий и 18-го отдельного стрелкового корпуса на 14 января.

Одновременно отрабатывался главный замысел операции: 40-я армия с севера и 3-я танковая армия с юга должны были после прорыва вражеской обороны наступать по сходящимся направлениям с тем, чтобы соединившись у Алексеевки, окружить острогожско-россошанскую группировку врага. Рассекающий удар по противнику в центре наносил 18-й отдельный стрелковый корпус. Часть сил 40-й армии и 7-й кавалерийский корпус (приданный 3-й танковой армии) должны были продвинуться к реке Оскол и создать внешний фронт окружения. Действия войск Воронежского фронта на юге обеспечивала 6-я армия (генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов) Юго-Западного фронта, наступавшая из района южнее Кантемировки.
Жуков и Василевский провели десятки совещаний в штабе Воронежского фронта и на местах, отрабатывая с командным составом детали реализации замысла. Кроме того, по свидетельству Василевского, он и Жуков ежедневно информировали И. В. Сталина о проделанном ими за день. После подготовки операции Жуков уехал, а Василевский оставался в войсках Воронежского фронта до 18 февраля. По его инициативе с разрешения Сталина в помощь командованию 18-го отдельного стрелкового корпуса был направлен из Генштаба генерал-лейтененат А. И. Антонов.

Наступление главных сил северной группировки со Сторожевского плацдарма началось 13 января, за сутки до намеченного срока, так как разведка боем, проведенная передовыми стрелковыми батальонами, выявила слабость обороны противника. Для развития их успеха после 2-часовой мощной артиллерийской подготовки перешли в наступление главные силы 40-й армии. К исходу второго дня оборона врага была прорвана на участке 15 км по фронту и 17 км в глубину. К 15 января фронт прорыва удалось расширить до 100 км, в глубину – на правом фланге до 20 км, в центре – до 35, на левом фланге – до 16 км.

Южная группировка перешла в наступление 14 января и за 3 часа напряженного сражения вклинилась в глубину обороны противника на 1–3 км. Чтобы ускорить прорыв, были введены в бой 12-й и 15-й танковые корпуса 3-й танковой армии. Это помогло резко изменить обстановку. К исходу 14 января танкисты продвинулись на 12-23 км, разгромив в районе Жилина штаб 24-го немецкого танкового корпуса, и с утра 15 января развернули наступление в северном и северо-западном направлениях. Тем временем успешно продвигались на запад 7-й кавалерийский корпус и 6-я армия.

14 января в центре полосы наступления Воронежского фронта пошел вперед 18-й отдельный стрелковый корпус. Поддерживаемый сильным огнем артиллерии и ударами авиации, он сломил сопротивление врага и к исходу 15 января, после ночного боя при 25-градусном морозе, выполнил свою задачу рассечения войск противника. К 16 января на крайних флангах Воронежского фронта была полностью преодолена тактическая глубина обороны врага. Теперь встала новая задача – стремительным маневром окружить и раздробить Острогожско-россошанскую группировку, изолировав ее от других фашистских войск. На создание внутреннего и внешнего фронтов окружения нашим войскам потребовалось трое суток. В районе Острогожска попали в кольцо три вражеские дивизии. Выскользнувшие из окружения отошли к Карпенкову. А у поселков Иловское и Алексеевка установилась огневая связь 40-й и 3-й танковой армий, так что они стали бить фашистов с двух сторон, все теснее сжимая 10-км коридор отхода врага.

Войска 12-го танкового корпуса вышли в глубокий тыл итальянского альпийского корпуса и остатков венгерских дивизий. На рассвете 15 января 16 краснозвездных тридцатьчетверок 106-й танковой бригады ворвались в Россошь, где встретили ожесточенный отпор. При отходе к железнодорожному вокзалу под ураганный огонь врага попал танк капитана В. И. Васильева. Он был подбит вражеским снарядом, механик-водитель убит, а остальные члены экипажа ранены. «Сдавайтесь!» – кричали гитлеровцы, окружившие танк. Васильев на мгновенье приоткрыл люк и бросил гранату, обратив гитлеровцев в бегство. До позднего вечера он и его подчиненные продержались в своем танке, леденея от стужи, а с наступлением темноты прорвались в соседний дом, откуда огнем не подпускали фашистов к себе и танку. В конце дня в одной из атак погиб командир 106-й танковой бригады полковник И. Е. Андреев. С подходом к Россоши 30-й и 97-й танковых бригад город был взят. Когда кончился бой и утихла канонада, на площади у вокзала танкисты похоронили комбрига Алексеева. Он был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Капитан Васильев и другие герои награждены орденами СССР.

Тем временем 15-й танковый корпус стремительным броском вышел к Ольховатке. В бою за нее особенно отличились воины 52-й мотострелковой бригады подполковника А. А. Головачева. Моряки, которыми была укомплектована эта бригада, отважно сражались с врагом, проявляя мужество и героизм. Взяв Ольховатку, 15-й танковый корпус 18 января подошел к Алексеевке. Южнее 7-й кавалерийский корпус 19 января захватил Валуйки, пленив несколько тысяч солдат и офицеров противника и овладев крупными складами. За самоотверженные боевые действия в условиях суровой снежной зимы, умелое маневрирование в глубоком оперативном тылу врага, смелость и доблесть личного состава, проявленные в боях с 15 по 19 января, 7-й кавалерийский корпус (командир – генерал-майор С. В. Соколов) был переименован в 6-й гвардейский кавалерийский корпус.

На шестой день операции войсками Воронежского фронта были образованы внутренний и внешний фронты окружения. Внутренний фронт не являлся сплошным: наши войска занимали только важнейшие узлы дорог и населенные пункты, находившиеся на наиболее вероятных путях отхода противника. В период с 19 по 27 января производилась окончательная ликвидация расчлененной на части вражеской группировки (13 дивизий). Острогожско-Россошанская операция длилась 15 дней. Она стала одной из первых операций Красной Армии на окружение и уничтожение крупной группировки противника. К. С. Москаленко вспоминал: «Пленных оказалось так много, что мы оказались не в состоянии конвоировать их. Вереницы пленных брели на восток, а советские войска спешили на запад». В ходе операции войска фронта продвинулись в глубь обороны противника до 140 км, освободив от оккупантов около 23 тыс. кв. км.

Следующий этап наступления советских войск – Воронежско-Касторненская операция (24 января – 17 февраля 1943 г.) – начался без всякой паузы, чтобы не дать протиивнику возможности отвести свои войска с Воронежского выступа и стабилизировать линию фронта. План операции, разработанный под руководством А. М. Василевского, был утвержден Ставкой 19 января. Задача разгрома воронежской группировки противника (основных сил немецкой 2-й армии и венгерского 3-го армейского корпуса) возлагалась на 38, 40 и 60-ю армии Воронежского фронта, а также на действовавшую на правом фланге 13-ю армию Брянского фронта. Кроме массирования сил и средств, обеспечивавшего существенное превосходство над противником на участках прорыва, советское командование вновь спланировало действия по окружению вражеских войск. Замысел операции предусматривал произвести удары по сходящимся направлениям по флангам противника в направлении на Касторное: с юга, из района Роговатое – Погорелое, 40-й армией, усиленной 4-м танковым корпусом, и с севера, из района юго-восточнее Ливен, 13-й армией. 38-я и 6-я армии, стоявшие прямо перед фронтом, ударами с востока должны были расчленить окруженную группировку врага на отдельные части. Успешное завершение этой операции позволило бы в дальнейшем нанести удары на курском направлении по стыку центральной и южной стратегических группировок противника и на харьковском направлении.

24 января перешли в наступление войска 40-й армии К. С. Москаленко. Введенный в сражение 4-й танковый корпус генерал-майора А. Г. Кравченко за 2 суток преодолел до 30 км и вышел в тыл противника, овладев Горшечным. В боях за Горшечное высочайшее мужество проявил экипаж танка из 180-й танковой бригады под командованием лейтенанта А.Н. Вахмистрова. Настигнув отступавшую колонну противника, механик-водитель танка П. З. Манаков повел машину вперед, давя гусеницами артиллерию и обозы, а Вахмистров расстреливал в упор пехоту. За героизм и отвагу Манакову присвоено звание Героя Советского Союза, а Вахмистров удостоен ордена Отечественной войны 1 степени.

Предвидя возможность окружения, немецко-фашистское командование начало отвод войск с Воронежского выступа. Уже 25 января 60-я армия генерал-лейтенанта И. Д. Черняховского выбила фашистов из правобережных кварталов Воронежа, полностью освободила город и овладела западным берегом Дона. В этот же день перешла в наступление 38-я армия генерал-лейтенанта Н. Е. Чибисова. 26 января ударом в направлении на Касторное вражескую оборону прорвала 13-я армия генерал-майора Н. П. Пухова. Несмотря на сильный мороз и метель, наступавшие продвигались вперед. Один из офицеров 82-й немецкой пехотной дивизии писал в своем дневнике: «Русские прорвали нашу оборону и двинулись вперед с такой быстротой, что мы даже опомниться не успели. Командир дивизии убежал на машине, и я его больше не видел… На третий день боев в дивизии осталось не более тысячи солдат».

28 января части 13-й, 38-й армий и 4-го танкового корпуса соединились в районе Касторного, на следующий день этот важный узел коммуникаций был полностью освобожден. Одновременно юго-восточнее Касторного в окружение попали 7 немецких и 2 венгерские дивизии, насчитывавшие около 40 тыс. человек. Часть сил 13-й и 40-й армий создавали внешний фронт окружения.

В своих мемуарах «Дело всей жизни» Василевский высоко оценил действия в ходе Воронежско-Касторненской операции всех командармов, в том числе Черняховского, руководившего (с декабря 1942 г.) боевыми действиями 60-й армии. Вначале ему не хватало опыта для управления войсками такого крупного объединения, как армия, но он «поразительно быстро освоил все основные "секреты" руководства армией; его военный талант не мог долго оставаться скованным…».

В ходе наступления с 25 по 29 января войска Воронежского фронта взяли в плен 22 тыс. человек. Немецкое командование, отводя свои войска, прибегало к использованию в качестве арьергардного заслона для них венгерских частей. Отмечая пренебрежительное отношение немцев к своим союзникам, венгерский генерал Сомбатхеи впоследствии писал: «Средства передвижения, коней, теплые вещи отнимали… Сбрасывали раненых венгров с автомашин».

Борьбу с изолированной в районе Касторного группировкой сначала вели части 4 армий (до 80 тыс. человек), однако прочный внутренний фронт окружения на участке от Касторного до Горшечного создать не удалось, так как уже 27 - 28 января войскам Воронежского фронта были поставлены новые задачи по проведению Харьковской наступательной операции: 60-я армия выдвигалась на реку Тим, 38-я армия – на реку Оскол, 40-я армия разворачивалась для наступления на Белгород, 13-я армия Брянского фронта была повернута на запад. С 7 февраля борьбу с окруженной группировкой продолжала лишь часть сил 38-й армии.

Сосредоточив до 6 дивизий, окруженный противник 31 января осуществил прорыв в направлении на Старый Оскол, где в осаде находился немецкий гарнизон города. В бою под Старым Осколом отличились 17 воинов из 409-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, которые не позволили сводному отряду гитлеровцев (свыше 500 человек) прорваться в город. За мужество и героизм все воины были отмечены высокими государственными наградами, позже одна из улиц города названа именем 17 героев. Тем временем окруженные войска несколькими группами продвигались на запад. Соединившись в районе Солнцева, они устремились на Обоянь. Внешний фронт окружения на этом направлении создан не был. Соединения 38-й армии преследовали противника, но упредить его в выходе на пути отхода из-за сложных погодных условий не удалось. 17 февраля остатки вражеских дивизий прорвались через линию фронта окружения.

В итоге Воронежско-Касторненской операции советские войска продвинулись до 240 км. Они освободили большую часть Воронежской и Курской областей, в том числе города Воронеж, Касторное, Старый Оскол, Тим и много других крупных населенных пунктов. Было разгромлено до 11 дивизий противника, потери которого составили свыше 60 тыс. человек. Немецкое командование окончательно потеряло рубеж на реке Дон, который Гитлер требовал удерживать любой ценой.

Мощные удары советских войск в Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операциях резко ослабили группу армий «Б». Для предотвращения ее полного поражения немецкое командование в преддверии наступления советских армий на Харьков начало спешно перебрасывать на угрожаемые направления соединения с других участков Восточного фронта. Так, из-под Орла передислоцирована 26-я пехотная дивизия, из района Мценска – 4-я танковая. Из Франции в район Харькова спешно направлялись соединения 2-го танкового корпуса СС – танковые дивизии СС «Рейх», «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова».

В Харьковской операции (2 февраля – 3 марта 1943 г.) главный удар по-прежнему наносили войска Воронежского фронта, на левом фланге с ними взаимодействовала 6-я армия Юго-Западного фронта. План операции получил условное наименование «Звезда», что отражало его замысел – повести на Харьков концентрическое наступление войск по сходящимся направлениям. Предусматривался прорыв танковых и кавалерийских соединений в тыл харьковской группировки врага с целью ее окружения. Следует отметить, что перестроение значительной части войск, еще не завершивших уничтожение воронежской группировки противника, для нового наступления далось им нелегко. После длительных непрерывных боев в сложных погодных условиях велики были потери в людях и технике. Но советское командование и рядовые бойцы горели желанием продолжить разгром врага, невзирая на все трудности. «Впереди был Харьков, – писал К. С. Москаленко. – Вторая столица Украины подобно магниту притягивала к себе наши войска. И этот порыв не могли сдержать ни сопротивление противника, ни продолжавшая свирепствовать пурга». Наших командиров и воинов не мог не вдохновлять и пример Сталинграда, где в эти дни гибла 6-я армия Паулюса.

2 февраля нанесли удар соединения 3-й танковой, 6-й армий и 18-й отдельный стрелковый корпус, а 3 февраля – 40-я и 60-я армии. Сломив сопротивление противника на правом фланге, войска 60-й армии И. Д. Черняховского 8 февраля овладели Курском. 9 февраля 40-я армия К. С. Москаленко освободила Белгород и устремилась с севера на Харьков, с востока через Волчанск к городу прорывалась 69-я армия генерал-лейтенанта М. И. Казакова (была создана 5 февраля на базе 18-го отдельного стрелкового корпуса). С юго-востока, форсировав Северский Донец и овладев Чугуевом, к Харькову двигалась 3-я танковая армия П. С. Рыбалко, с которой взаимодействовал 6-й гвардейский кавалерийский корпус. 15 февраля советские войска начали штурм Харькова. Несмотря на упорное сопротивление немецкого танкового корпуса СС и более чем двойное превосходство противника в танках, соединения 40, 69 и 3-й танковой армий на следующий день овладели городом.

При освобождении Харькова геройски погибли тысячи солдат и офицеров. Среди них был и командир 86-й танковой бригады (40-я армия) подполковник В. Г. Засеев – сын осетинского народа, пламенный патриот, офицер с горячим сердцем и ясной головой. Он доблестно проявил себя в Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операциях, а сложил свою голову на одной из улиц Харькова в подожженном врагом танке.

Очевидно было, что Харьковская операция проводилась на предельном напряжении возможностей войск Воронежского фронта. В некоторых стрелковых дивизиях насчитывалось лишь по 3,5–4 тыс. человек. 3-я танковая армия на 18 февраля имела в строю только 110 танков, из-за растянутых коммуникаций не хватало горючего и боеприпасов, десятки танков остановились в пути из-за технических повреждений. 6-й гвардейский кавалерийский корпус имел значительный некомплект конного состава и также испытывал перебои со снабжением. Во многом из-за этих трудностей подвижные соединения не смогли выйти в тыл харьковской группировки врага и обеспечить ее окружение. Немцам удалось отступить на запад.

С середины февраля вследствие больших потерь, перебоев в снабжении и снижения активности авиации из-за большой удаленности аэродромов темпы наступления войск Воронежского фронта постепенно снижались. К тому же фронт давно не получал пополнений. Переоценивая достигнутые на юго-западном направлении успехи и стремясь заставить немецко-фашистские войска поскорее покинуть Северный Кавказ, Дон и Донбасс, Ставка после взятия Харькова настаивала на продолжении Воронежским фронтом наступления к Днепру. Однако с выходом передовых соединений на подступы к Сумам и Полтаве обстановка южнее Харькова резко ухудшилась. Крупная контратакующая группировка войск противника создала угрозу прорыва из полосы Юго-Западного фронта во фланг и тыл Воронежского фронта. Стало ясно, что в условиях приближавшейся весенней распутицы, без надежной авиационной поддержки и пополнения сил наступательные возможности фронта исчерпаны. Поэтому было решено наступление приостановить и перейти к обороне на достигнутом к 3 марта рубеже.

В результате проведения Воронежско-Харьковской стратегической наступательной операции советские войска нанесли поражение группе армий «Б»: венгерская 2-я армия и итальянская 8-я армия были почти полностью разгромлены, немецкая 2-я армия потеряла основную часть боевой техники. Потери противника составили 26 дивизий, 160 тыс. человек, в том числе 77 тыс. убитыми, из которых свыше 49 тыс. – немецкие солдаты и офицеры. За 50 суток наступления наши войска продвинулись на глубину 360-520 км, освободили от оккупантов значительную территорию, крупные административные и промышленные центры – Воронеж, Курск, Белгород, Харьков. Вместе с тем победа в Воронежско-Харьковской операции далась тяжело ценой: сражаясь с оккупантами, отдали свою жизнь более 55 тыс. советских воинов.

Эту операцию на Западе сейчас пытаются представить как реванш Маншейна за Сталиград. Но успешные арьергардные бои, использование фланговых ударов, сильное сопротивление под Белгородом и Харьковом измотали немецкие танковые дивизии и уменьшили размеры поражения. Немцам не удалось пересечь Донец для обхода Харькова с востока и в конце операции развить наступление на Курск.

Харьковская оборонительная операция

Расчет состава русских соединений

Стрелковая дивизия, сд, по штату № 04/300 от 28.07.42: 10.386 чел, 80 орудий, 188 минометов.

Отдельная стрелковая бригада, осбр: 4.000 - 6.000 чел, 24 орудия, 56 минометов.

Отдельная лыжная бригада, олбр: 2.800 чел, 12 орудий, ? минометов

Отдельная танковая бригада, отбр: 1.354 чел, 4 орудия, 8 минометов, 65 танков.

Отдельный танковый полк, отп: 339 чел, 38 т, без орудий и минометов.

Кавалерийская дивизия, кд по штату зимы 42\43 гг: 4.479 чел, 28 орудий, 74 миномета.

Танковый корпус, тк: 7.800 чел, 56 орудий, 52 миномета, 168 танков.

Истребительно-противотанковая бригада, иптабр: 1000 чел, 80 ор.

Судя по штатному расписанию, отбр имела на роту танков больше, чем тбр в составе тк.

Согласно мемуарам наших генералов и статьям, численность сд Юго-Западного Ф на 19\II.43 составляла в среднем 3.000 человек - 28,8 % штатной численности.

Если приведенную в статьях численность 6-ой А (29.000 чел) поделить на суммированную штатную (99.385 чел), то общая укомплектованность А - 29,1 %.

Таким же макаром, фактическую численность танковых соединений 6-ой А (149 т) поделить на штатную (477 т) - укомплектованность 31 %.

Т.о, принимаю укомплектованность войск Юго-Западного Ф равной 30%, кроме тк подвижной группы Ф. Их комплектность исходя из фактического \ штатного кол-ва танков (137 \ 672) - 20 %.

По свидетельству г.-л. Красовского, командовавшего 17-ой ВА, к февралю 1943 г. в авиадивизиях насчитывалось в среднем по 20 самолетов.

Сражение за Харьков

Василевский и Москаленко указывают среднюю численность сд Воронежского фронта в 3.500 чел (33,7 %). На начало марта кол-во танков в 4-ом гвтк 40-ой А - 20 (20 \ 168 = 11,9%), в 3-ей ТА - 50 (50 \ 457 = 10,9%), т.о. принимаю укомплектованность танковых соединений - 11,4 %.

Расчет состава немецких соединений

Пехотная дивизия, пд, моторизованная дивизия, мд, по штату 41 г: 16.500 чел, 160 орудий, 140 минометов.

Танковая дивизия, тд, по штату зимы 42 г. 11.800 чел, 100 орудий, 50 минометов, 200 танков.

Битва между Днепром и Северским Донцом

1-ая Танковая армия (февраль 1943):

Автор одной из статей сообщает "Манштейн доложил Гитлеру, что вся 1-ая танковая армия представляет одну дивизию", другой автор "200 танков охватили подвижную группу." В "Утерянных победах" такой инфы нет, предполагаю, что цифры найдены в книге "Из жизни солдата". Оба танковых корпуса 1-ой ТА действовали против п.гр. Юго-Западного Ф; 200 т. - одна укомплектованная тд. С учетом, что в 1-ю ТА входило 4-е тд, принимаю их укомплектованность (1/4) = 25%, 4*(1/4) = 1-ой тд.

Корпусная группа А включала в себя "остатки" 3-х пехотных дивизий. Остатками в Верхмате именовались пд, потерявшие 2/3 состава. Т.о. корп.гр. А = 3*(1/3) = 1-ой пд.

2-ой танковый корпус СС (прибытие на Восточный фронт):

1-ая тд Лейбштандарт: 21.000 чел, 189 орудий (6 Веспе, 28 Мардеров), 162 миномета, 150 танков (9 Тигров 2-ой роты 502-го ттб)

2-ая тд Рейх: 18.000 чел, 176 орудий (6 Веспе, 28 Мардеров), 162 миномета, 131 танк (10 Тигров 2-ой роты 503-го ттб)

3-ая тд Мертвая голова: 18.000 чел, 176 орудий (6 Веспе, 28 Мардеров), 162 миномета, 112 танков (9 Тигров 1-ой роты 503-го ттб)

Всего 393 т, 186 САУ

Район Харькова, помимо пехотных дивизий, защищали Лейбштандарт, Рейх и Гроссдойчланд, 428 танков и 68 САУ. Это согласуется с русскими данными: "имевшие более 400 танков и САУ". Москаленко пишет, что во время освобождения Харькова его армия (40-ая) уничтожила и захватила около 60 единиц бронетехники. Т.к. против 2-го тк СС действовали 2-е армии (69-ая А; 3-я ТА), а более подробных данных я не нашел, принимаю, что под Харьковом 2-ой тк СС потерял 2*60 = 120 танков и САУ. Т.о, потери 2-го тк СС составили 34,3 %, и контрнаступление он начал в составе 65,7 % (Лейбштандарт, Рейх): 25.623 чел, 195 орудий, 213 минометов, 229 танков и САУ, в т.ч. 19 Тигров.

С 48-ым и 57-ым тк 4-ой ТА полная засада. Сведения о кол-ве в них бронетехники имеются только на декабрь 43-го, начало наступления деблокирующей группы под Котельниково: 6-ая тд (12 декабря, 160 т, 40 САУ), 11-ая тд (19 декабря, 25 т), 17-ая тд (17 декабря, 35 т), 23-ая тд (17 декабря, 0, последние танки переданы 17-ой тд). Больше сведений, кроме "понесли большие потери" Манштейна и "57-ой тк скоропостижно скончался" Меллентина мне выдоить не удалось.

Какие-то потери тд понесли при отступлении, сколько-то танков прибыло в качестве пополнения, поэтому принимаю, что тд 48-го тк имели по 50 танков в каждой (т.е. 25 % состав). 23-ая тд 57-го тк не имела танков, и в целом мд и тд 57-го тк имели 50 % состав. Косвенно это подтверждается тем, что 57-ой тк не выделился в данной операции (Меллентин вообще не упоминает его в своих мемуарах), а мд "понесли крупные потери", но не были обозначены ни "боевыми группами", ни "остатками".

Сражение за Харьков

Армк Раусс о.гр. Кемпф состоял из 3-х пд, которые по Манштейну понесли крупные потери, но в "боевые группы" переименованы не были. Принимаю их укомплектованность - 55 %. Корпусная группа Б включала в себя "остатки" (т.е. 1\3) 3-х пд. Т.о. в сумме - 1-а пд.

Мд Grobdeutschland (март 1943): 147 танков (9 Тигров отдельной танковой роты).

По русским данным 2-ой тк СС во второй фазе контрнаступления обладал 300-ми танками и САУ. Вычтя из этих 300-т 146-ть единиц бронетехники Мертвой головы, которая к первому этапу наступления не поспела, получил, что Лейбштандарт и Рейх в сумме имели 154-е танка и САУ. Т.о, численность этих двух дивизий во второй фазе операции можно оценить в (154\229) = 67,2 %. Общая численность 2-го тк СС с учетом Мертвой головы: 35.219 чел, 273 орудия, 305 минометов, 300 танков и САУ.

Ход операции

Битва между Днепром и Северским Донцом

К 19 февраля 1943 г. в ходе операции Скачок (освобождение Донбасса) соединения Юго-Западного Ф вышли на следующие рубежи:

6-ая А - (фронт 200 км) - Змиев -Красноград - НовоМосковск - Павлоград;

1-ая гв А - (фронт 60 км) - Павлоград - Славянск;

п.гр. Ф - (фронт 80 км) - Славянск - Краматорская - Красноармейск;

Для развития успеха в полосе 6-ой А в прорыв 17 февраля были введены 1-ый гвтк (удар на Днепропетровск) и 25-ый тк (удар на Запорожье). В дальнейшем танковые соединения 6-ой А и п.гр. Ф должны были наступать соответственно на юго-запад и юг (к Жданову\Мариуполю) для занятия коммуникаций и окружения в Донбассе ГА Юг. К 19 февраля 25-ый тк взял Синельниково (т.е. перерезал главную коммуникацию ГА Центр и правого фланга ГА Юг), одна его тбр находилась в 60 км северо-восточнее Запорожья. Танковые бригады п.гр. Ф, отражая контратаки 40-го тк, продвигались на юг от Красноармейского.

В ходе отступления по территории Харьковской области и Донбасса командование ГА Юг, маневрируя соединениями, сосредоточило оперативные танковые резервы в составе 1-ой и 4-ой ТА и подготовило почву для контрудара:

2-ой тк СС (Лейбштандарт, Рейх), находясь юго-западнее Краснограда, нависал над правым флангом 6-ой А;

Заканчивающий сосредоточение 48-ой тк располагался в р-не Гуляйполя над левым флангом прорыва танковых корпусов 6-ой А.

57-ой тк, восточнее 48-го тк, должен был наносить удар на север по 1-ой гвА.

1-ая ТА (3-ий, 40-ой тк) сходящимися ударами на Славянск должна была окружить и уничтожить п.гр. Ф, причем соединения 40-го тк еще 10 февраля атаковали 4-ый гвтк в Красноармейске, но не добились успеха.

Воздушная разведка Юго-Западного Ф следила за перегруппировкой противника, но расценила ее как отвод соединений ГА Юг за Днепр, а сосредоточение танковых дивизий как прикрытие отхода. Ставка согласилась с этими выводами и приказала окончательно разгромить донбасскую группировку Вермахта и выходить к Днепру. Т.о. ослабленные в предшествующих боях войска Красной Армии продолжили наступление на юг (п.гр. Ф) и юго-запад (тк 6-ой А). Из-за разрушения дорог отставание тылов достигло 300 км, войска имели 0,3-0,35 боекомплекта и 0,5-0,75 заправки ГСМ.

В ночь на 20 февраля 2-ой тк СС в составе тд Лейбштандарт (на Павлоград) и Рейх (на Лозовую) нанес удар по правому флангу 6-ой А (4-ый ск). Стрелковые дивизии оказали ожесточенное сопротивление, в результате чего немцам не удалось рассечь фронт 4-го ск, сохранившего боевой порядок. Под ударами противника стрелковый корпус отходил в район севернее Павлограда. Чтобы преодолеть 60 км до Павлограда, 2-ому тк СС понадобилось 2-е суток (к примеру 75 км от Славянска до Красноармейска п.гр Ф преодолела за одну ночь).

Командующий Юго-Западным Ф Ватутин расценил удар тк немцев как стремление прикрыть отход основных сил ГА Юг за Днепр и приказал продолжать наступление. В ночь на 21 февраля командующий п.гр.Ф Попов попросил разрешить отвести корпуса на рубеж 40-50 км севернее Красноармейска, но ему было указано, что "это противоречит возложенной на группу задаче".

21 февраля 4-ый гв, 10-ый, 18-ый тк п.гр. Ф (всего 40-к танков), отражая контратаки немецкого 40-го тк, продвигались на юг от Красноармейского. 25-ый тк 6-ой А подошел к Запорожью, 1-ый гвтк к Днепропетровску.

22 февраля из р-на Гуляйполя перешли в наступление 48-ой тк на Павлоград, 57-ой тк против 1-ой гвА, а 1-ая ТА после мощной артподготовки начала общее контрнаступление против п.гр.Ф, 40-ым тк от Селидово на Барвенково, а 3-им тк на Славянск.

В течении 21-22 февраля 4-ый ск был оттеснен севернее Павлограда; прекратив наступление, 1-ый гвтк отошел восточнее города, 15-ый ск отступал на восток.

23 февраля 48-ой тк и 2-ой тк СС соединились в Павлограде. 25-ый тк, оторвавшийся от основных сил 6-ой А на 100 км, и 106-ая осбр были отрезаны в 25 км севернее Запорожья и на северо-восточной окраине Днепропетровска соответственно.

В этот же день Ватутин доложил в Ставку, что танковые корпуса немцев прорвались в полосах действия 6-ой А и п.гр. Ф. Можно понять промедление Ставки с ответом, когда на горизонте был виден Днепр. 25 февраля было разрешено отвести правое крыло фронта на рубеж Северского Донца.

В наступлении на Павлоград успели принять части тд СС Мертвая голова. 26 февраля дивизионный командный пункт утратил связь с танковым полком. Комдив Мертвой головы, Теодор Айке, вылетел на поиски танкистов, и его Шторх был сбит над одной из деревень русскими зенитчиками. Танкисты Мертвой головы смогли прорваться к месту падения самолета только на следующий день, сформировав специальную штурмовую группу. Тела Айке, его адьютанта и пилота были сожжены по обряду викингов.

С разрешения Ставки 3-ая ТА Воронежского Ф нанесла контрудар во фланг группы, наступавшей против 6-ой А. 27 февраля, захватив села Варваровка и Кегичевка (восточнее Краснограда) 12-ый тк (20 т.) и 15-ый тк (19 т.) встали из-за отсутствия горючего. Контрудар не достиг цели, но имел важное последствие: фактически преследование отступавших 6-ой и 1-ой гв А вели только 48-ой и 57-ой тк соответственно, а главная ударная сила - 2-ой тк СС - оставался под Павлоградом.

Это не позволило немцам создать второй котел, но отступавшие по равнинной местности русские части несли тяжелые потери.

25-ый тк не смог прорваться из окружения и был уничтожен. 106-осбр, не попавшая под непосредственный удар, продвигалась вслед за немецкими тд, прошла Перещепино, Сахновщину, Краснопольское, Кочичевку, Алексеевское и в марте прорвалась через линию фронта южнее Чугуева в составе 5.627 чел (127 раненных), практически полностью сохранив матчасть.

Немецкому 40-му тк удалось уничтожить русские танки 18-го тк п.гр. Ф, прорвавшиеся к Селидово и отбросить корпус в район южнее Красноармейска. В городе держал оборону 4-ый гвтк, 10-ый тк отбивался западнее города.

Глубокий снежный покров вынудил немецкие танки привязаться к дорогам и атаковать русские части фронтально, что безусловно содействовало обороне.

19 февраля 3-ий тк, сдав Краматорск 57-ой гвсд, продвигался к Красноармейску. 23 февраля вышел к поселку Андреевка, где был остановлен танками 40-го тк и атаками пикировщиков. 4-ый гв, 10-ый, 18-ый тк отходили от Красноармейска в направлении Северского Донца и 26 февраля заняли оборону рядом с 3-им тк.

52-ая и 57-ая гв сд занимали оборону в Славянске и Краматорске соответственно, отбивая атаки немецкого 3-го тк.

Танковые корпуса отходили на Барвенково, последним шел 3-ий тк, прикрывая отступающие части. Успешно ведя арьергардные бои, 3-ий тк не позволил немецкому 40-му тк обойти отходящие танковые корпуса п.гр. Ф и отрезать дорогу к Северскому Донцу.

57-ая гвсд, под прикрытием артогня, в 18 часов 28 февраля оставила Краматорск и к 1 марта заняла огневые рубежи в Славянске. В ночь на 3 марта, уходя от окружения, отошла из Славянска через Райгородок, пересекла Северский Донец и заняла оборону в районе Красного Лимана.

В течении всех боев п.гр. Ф истребительная авиация 17-ой ВА достаточно успешно прикрывала их от бомбардировок противника.

Первоначальным планом Манштейна предусматривалось, преследуя отступавшие части русских, пересечь Северский Донец, обойти Харьков с востока и замкнуть кольцо окружения севернее города. 28-го февраля тд 48-го тк в р-не Балаклеи попытались форсировать Донец для нанесения удара в направлении Купянска. До 10 марта дивизии 1-го гвкк сдерживали противника, после чего немцы отказались от этого плана. Задним числом Манштейн списал неудачу на начавшееся таяние льда.

К 3,4 марта 6-ая, 1-ая гв А и танковые корпуса п.гр. Ф отошли за Северский Донец, заняв рубеж Балаклея - Красный Лиман, причем 6-ая А сумела удержать небольшой плацдарм в изгибе Донца, южнее Балаклеи.

1-ая ТА, 57-ой тк, 17-ая тд 48-го тк заняли оборону на южном берегу Северского Донца.

Сражение за Харьков

К 2 марта немецкие 1-ая и 4-ая ТА продолжали теснить соединения Юго-Западного Ф к Северскому Донцу; 40-ая А в связи с отставанием 38-ой и 69-ой А остановилась на рубеже Опошня - Зеньков - Сумы; 2-ой тк СС перешел в наступление против левого крыла Воронежского Ф. Называть это "ударом во фланг" некорректно, т.к. и 69-ая А, и 3-я ТА уже были развернуты фронтом к противнику.

Ударом Мертвой головы с запада, Лейбштандартом и Рейхом с востока немцы взяли в клещи выдвинутые в треугольник Кегичевка - Красноград - р. Берестовая 111-ую, 184-ую, 219(19)-ую сд, 6-ой гвкк, 12-ый, 15-ый тк 3-ей ТА. По свидетельству зампотеха 15-го тк Ветрова А.А. на момент замыкания кольца (2 марта) в корпусе оставалось 9 танков и 130 стрелков.

В этот же день вечером был получен запоздалый приказ на отход. Немцы атаковали вяло, поэтому окруженные русские сумели сформировать две колонны (12-ый тк \ 111-ая сд; 15-ый тк \ 184-ая сд; 219(19)-ая сд - авангард), пополнить запасы трофейным горючим и вооружением.

В ночь на 3 марта тк прорвали кольцо и вместе с сд отошли на линию Тарановка - Нов. Водолага. Фактически же, вырвавшиеся соединения (с учетом ранее понесенных потерь) утратили боеспособность и были выведены из боя, кроме 219(19)-ой сд, успевшей попасть в окружение еще и в Харькове. А отдельные группы солдат из рассеянных частей 3-ый ТА выходили к Донцу вплоть до апреля.

4 марта 2-ой тк (Лейбштандарт, Мертвая голова) атаковал остатки 3-ей ТА вдоль шоссе Красноград-Мерефа-Харьков. Рейх пытался обойти Харьков с востока, но завяз в обороне 25-ой гвсд и 179-ой отбр под с. Тарановка.

Несмотря на большой перевес в силах, за 2 дня немцам удалось вклиниться в оборону 3-ей ТА только на 6-8 км. Вероятно к этому моменту относится "резкое вмешательство командования группы", когда Манштейн отдал приказ перенести направление удара западнее Харькова. Имея на левом фланге Лейбштандарт, на правом - Мертвую голову, 2-ой тк СС атаковал в стык 69-ой и 3-ей ТА. Рейх, безуспешно штурмовавший Тарановку в течении 5 суток, в конце концов был переброшен к западным окраинам Харькова.

9 марта Лейбштандарт форсировал р. Мжа и вошел в Валки, а Мертвая голова - в Ольшаны. 6-ая тд выбила русских из Тарановки и Соколово (в Соколово держал оборону 1-ый отд. чехословацкий батальон), но форсировать р. Мжа уже не смогла. 11-ая тд 48-го тк все еще пыталась пересечь Северский Донец.

В этот же день 6-ая А Юго-Западного Ф попыталась нанести контрудар из р-на Змиева по флангу наступающей на Харьков немецкой группировки, но он был успешно парирован 11-ой тд 48-го тк. Впрочем, на это участке фронта наступил паритет - обе стороны отказались от дальнейших попыток форсировать Донец.

69-ая А после захвата немцами с. Валки начала отход. 320-ая пд теснила ее с фронта, в стык между ней и 40-ой А ударила 167-ая пд. Из состава 40-ой А были переподчинены 69-ой А 107-ая, 183-я и 340-ая сд для удара в направлении Богодухов - Ольшаны.

К 10 марта прорыв достиг ширины 60 км, немцы вышли с юга к Богодухову и обошли с северо-запада Харьков. Мертвая голова обтекала город с севера с последующим поворотом на юг к Чугуеву. Мотопехота и танково-разведывательный батальон Лейбшандарта завязали бои в городе, танковый полк наступал вдоль шоссе Харьков - Белгород. Рейх первым из 2-го тк СС ворвался в город с запада и 12 марта захватил главный ж\д вокзал. В прорыв для атаки Богодухова была введена мд Гроссдойчланд.

По приказу командования Воронежского Ф 40-ая А начала отход, чтобы избежать попадания в клещи опер. гр. Кемпф.

Судя по карте Москаленко, Богодухов был взят немцами 11-12 марта. Хуже всего пришлось 69-ой А, часть сил которой 10 марта оставалась на линии Краснокутск - Богодухов. Вероятно эти соединения остались в котле, отрезанные мд Гроссдойчланд, или были уничтожены немцами в параллельном преследовании. Из 3-х сд, взятых "напрокат" 69-ой А, 40-ая А получила назад только одну.

14 марта Мертвая голова взяла Чугуев, были окружены: в городе - 62-ая гв, 219(19)-ая, 303-ая сд, 17-ая осбр НКВД, 86-ая отбр; в р-не тракторного завода - 210-ый батальон 17-ой осбр НКВД и 179-ая отбр. Общее командование окруженными осуществлял г.-м. Белов.

Гроссдойчланд завязала бой с 100-ой, 309-ой сд и 5-ым гвтк 40-ой А на южной окраине Грайворона. С наступлением темноты русские скачком отошли к с. Головчино, где был оборудован противотанковый опорный пункт - 2/3 армейской артиллерии, поставленной на прямую наводку. В течении нескольких дней немцы безуспешно пытались взять село. Эта задержка позволила организованно отойти сд 40-ой А.

В течение дня 14 марта немцы с тяжелыми боями продвигались к центру Харькова, в середине дня 15 марта командарм 3-ей ТА г. Рыбалко приказал вывести войска на левый берег Северского Донца. Были созданы 3 группы: 303-ая сд \ 17-ая осбр НКВД, 19-ая сд \ 86-ая отбр, авангард - 62-ая гвсд; 210-ый батальон 17-ой осбр НКВД \ 179-ая отбр.

Вечером 15 марта Харьковский гарнизон прорвал окружение на юго-восток, с боями прошел около 30 км, форсировал Донец и к утру 17 марта присоединился к войскам Юго-Западного Ф. Харьков был полностью захвачен немцами.

Мертвая голова развернулась на северо-восток к с. Непокрытое и районному центру Старый Салтов. Здесь оборонялся уже сильно потрепанный 1-ый гвкк (переброшенный из состава 6-ой А). До 19 марта конники сдерживали немецкие танки в полуокружении, утром был получен приказ на отход. Когда корпус уже переходил мост через Донец, группа Ju.87 отбомбилась и разрушила его. Одновременно к мосту прорвались танки с десантом. Дезорганизованные части корпуса переправлялись на другой берег по льду. Частично выручила вторая группа Ju.87, отбомбившаяся по собственным войскам.

В этот же день Лейбшандарт вошел в Белгород, выбив из города остатки 69-ой А. 40-ая А с боем отошла от с. Головчино к с. Томаровка.

На Воронежский Ф прибыли резервы ставки: 2-ой, 3-ий гвтк; 21-ая, 64-ая А; 1-ая ТА.

1-ая ТА сосредоточилась в Курске, 21-ая А встала в разрыве между 40-ой и 69-ой А, 64-ая А между 69-ой и 3-ей ТА, 3-ий гвтк усилил 40-ую А, 2-ой гвтк - 69-ую А.

По свидетельству наших генералов и солдат, Манштейн пытался выполнить свою конечную цель - развить наступление дальше к северу на Курск. До 22 марта Лейбштандарт и Гроссдойчланд штурмовали оборону 40-ой и 69-ой А, после чего наступило затишье. 23-25 марта обе стороны вели бои местного значения по улучшению позиций. Южный фас Курской Дуги стабилизировался.

Результаты операции

Неправильная оценка разведданных (обнаружение танковых корпусов немцев) привела к приказу ослабленным соединениям Воронежского и Юго-Западного Ф продолжать наступление к Днепру и берегу Каспия с целью окружения ГА Юг.

Сосредоточив значительные резервы во главе с 2-ым тк СС, ГА Юг перешла в контрнаступление против Юго-Западного Ф. Разгромив его подвижные соединения, ГА Юг отбросила стрелковые части за Северский Донец и очистила Донбасс.

Во второй фазе операции танковые соединения немцев окружили русскую 3-ю ТА и видимо частично 69-ую Воронежского Ф, оттеснили сд фронта, взяли Харьков и Белгород.

Прибытие резервов Ставки предотвратило осуществление 3-ей части плана Манштейна - прорыв к Курску и выход на тылы Центрального Ф.

В ходе операции обе стороны интенсивно маневрировали, за счет перевеса в силах немцы окружали или рассеивали русские соединения. Но успешные арьергардные бои, использование тк для фланговых ударов прорвавшегося противника, сильное сопротивление под Белгородом и Харьковом измотали немецкие танковые дивизии и уменьшили размеры поражения. Немцам не удалось пересечь Донец для обхода Харькова с востока и в конце операции развить наступление на Курск.

Несмотря на то, что Красной Армии было нанесено тяжелое поражение, называть контрудар "чудом Маншейна", ну... высокопарно. Немцы завоевали господство в воздухе и оперировали вполне увесистыми танковыми соединениями.

Харьковская операция 1943, или Белгородско-Харьковская операция, наступление войск Воронежского (генерал армии Н. Ф. Ватутин) и Степного (генерал-полковник И. С. Конев) фронтов 3-23 августа во время Великой Отечественной войны 1941-45. Проводилась в период контрнаступления советских войск в ходе Курской битвы 1943 . План операции (условное наименование «Полководец Румянцев») предусматривал нанесение глубокого удара войсками смежных крыльев, двух фронтов из района севернее Белгорода в общем направлении на Богодухов - Валки в обход Харькова с З. Удар с целью обхода Харькова с Ю. наносила 57-я армия (генерал-лейтенант Н. А. Гаген) Юго-Западного фронта (генерал армии Р. Я. Малиновский).

Белгородско-харьковский плацдарм обороняла крупная группировка немецко-фашистских войск (14 пехотных и 4 танковые и моторизованные дивизии) из состава 4-й танковой армии и оперативной группы Кемпф группы армий «Юг» (генерал-фельдмаршал Э. Манштейн). В ходе операции немецко-фашистское командование перебросило с др. участков фронта и из резерва 5 танковых, 1 моторизованную и 4 пехотные дивизии. Однако большие потери, понесённые противником во время его наступления на 1-м этапе Курской битвы, и сосредоточение советским командованием сильных группировок войск на направлении главного удара привели к превосходству сил над противником.

3 августа после мощной 3-часовой артиллерийской и авиационной подготовки войска Воронежского и Степного фронтов перешли в наступление и уже в первый день взломали оборону противника. В прорыв были введены 1-я танковая (генерал-лейтенант М. Е. Катуков) и 5-я гвардейская танковая (генерал-лейтенант П. А. Ротмистров) армии. 5 августа соединения 69-й (генерал-лейтенант В. Д. Крюченкин) и 7-й гвардейской (генерал-лейтенант М. С. Шумилов) армий освободили Белгород, после чего войска обоих фронтов развернули наступление на Харьков, которое продолжалось 18 сут . На подступах к городу противник создал сильные оборонительные рубежи, вокруг города - укрепленный обвод, а сам город был приспособлен к круговой обороне. К 11 августа соединения 1-й танковой армии перерезали ж. д. Харьков - Полтава. Противник пытался сильными контрударами танковых соединений в районе Богодухова и Ахтырки задержать наступление советских войск, но потерпел неудачу. Введённые в сражение 47-я и 4-я гвардейские армии завершили разгром врага в районе Ахтырки. В это время 53-я (генерал-лейтенант И. М. Манагаров), 69-я и 7-я гвардейские армии Степного фронта вели бои на подступах к Харькову. Группировка противника была охвачена с С., В. и Ю. Чтобы не дать противнику возможность отвести свои войска и не допустить разрушения города, командующий Степным фронтом 22 августа отдал приказ о ночном штурме Харькова. К 12 ч 23 августа после упорных боев войска Степного фронта при активном содействии с флангов войск Воронежского и Юго-Западных фронтов освободили город. В ходе Х. о. советские войска нанесли врагу большие потери, отбросили его до 140 км на Ю.-З. и создали благоприятные условия для освобождения Левобережной Украины и Донбасса.

Лит.: Курская битва. [Сб. ст.], М., 1970.

А. Г. Хорьков.

Большая Советская Энциклопедия М.: "Советская энциклопедия", 1969-1978

Харьковская оборонительная операция

План контрнаступления. К началу марта 1943 года обстановка на всем южном крыле советско-германского фронта кардинально изменилась.

Немецкое командование, стремясь не допустить окончательного разгрома своих войск, действовавших на южном крыле Восточного фронта, предприняло экстренные меры для стабилизации и восстановления положения. Оно понимало, что поражение в Донбассе и южнее Харькова, а также разгром армий сателлитов рейха на Среднем и Верхнем Дону могут привести не только к окончательному распаду нацистского блока, но и к крушению всего советско-германского фронта.

Предотвратить катастрофу и спасти положение немецкое руководство рассчитывало путем мощного контрнаступления. К его подготовке оно приступило еще в начале февраля. 6 числа, когда Гитлер находился в штабе группы армий «Дон», генерал-фельдмаршал фон Манштейн поставил перед ним вопрос о нанесении флангового контрудара из района Харькова в тыл советским войскам, наступавшим к Днепру. Но для этого требовалось оставить восточную часть Донбасса, с чем по политическим мотивам фюрер категорически не соглашался.

13 февраля германское командование на базе групп армий «Б» и «Дон» восстановило группу армии «Юг». Ее командующим Гитлер временно назначил Эриха фон Манштейна. В группу вошли все войска, действовавшие на фронте от Сум до Азовского моря, в том числе 4-я и 1-я танковые армии, оперативные группы «Кемпф» и «Холлидт» и 4-й воздушный флот. 17 февраля фюрер на гигантском четырехмоторном лайнере «Фокке-Вульф 200» в сопровождении нескольких истребителей прибыл в штаб этой группы, располагавшейся в районе Запорожья. В течение двух дней Гитлер вместе со своими генералами обсуждали различные варианты контрнаступления. В конце концов, отбросив все радикальные и фантастические проекты, остановились на предложении опытного командующего группой армий.

Сам генерал-фельдмаршал при проведении «работы» по убеждению фюрера в правоте своего варианта плана дальнейших действий оказался неплохим психологом. Гитлер вместе с многочисленной свитой прилетел в Запорожье на несколько дней, не поленившись притащить с собой личного повара (как известно, фюрер придерживался особой вегетарианской диеты. - Примеч. авт. ) и начальника штаба сухопутных войск генерал-полковника Альфреда Йодля. Если верить записям в дневнике Геббельса, разговор между Манштейном и Гитлером предстоял неприятный: фюрер летел в Запорожье с желанием снять заслуженного генерал-фельдмаршала с поста командующего группой армий и какое-то время - до поиска подходящей кандидатуры, самостоятельно поруководить германскими войсками на данном ТВД. Донесения в Берлин рисовали мрачную картину кризиса по всему фронту группы армий «Юг», и фюрер сомневался в способности Манштейна выйти из создавшегося положения.

Действительно, не было ни одной армии или армейской группы, положение которой не внушало бы опасений. Армейская группа Холлидта была вынуждена отойти за р. Миус, причем плацдармы на реке уже были захвачены советскими войсками. Передовые части 8-го кавкорпуса захватили станцию Дебальцево, затруднив снабжение армейской группы. Соседняя 1-я танковая армия фон Маккензена была довольно глубоко обойдена подвижной группой генерала М. М. Попова и была вынуждена задействовать все свои боеспособные маневренные соединения для исправления кризисной ситуации у Красноармейского. Прибытие соединений 4-й танковой армии Гота на южный фланг советского наступления задерживалось. Тем временем брешь между 1-й танковой армией и армейской группой Ланца расширялась, а советские танки и пехота неудержимо продвигались к Днепру и мостам через него.

Основным вопросом, который Гитлер хотел решить в группе армий «Юг», было возвращение Харькова. Фюрер был раздосадован тем, что, несмотря на все его приказы, город был сдан. Манштейн же главной опасностью считал продвижение Красной армии к Днепру и хотел как можно скорее разрешить именно эту проблему. В назревающем конфликте сталкивались политические и военные задачи. Политический приоритет удержания пятого по величине города Советского Союза был связан с вопросом престижа, а также психологического состояния людей противоборствующих лагерей на фронте и в тылу. Военно-стратегический приоритет был связан со значением железнодорожных веток, тянувшихся от нескольких ж/д мостов на Днепре к тыловым станциям войск в Донбассе и в районе Харькова. Захват коммуникаций, конечно, еще не означал окружения войск. Однако увеличение расстояний при подвозе автотранспортом, потери времени на перегрузку из автомашины в вагоны и обратно означал ухудшение снабжения войск продовольствием, топливом и боеприпасами. В конечном счете это могло привести к краху обездвиженных и лишенных патронов и снарядов дивизий из-за невозможности эффективно парировать выпады противника.

О разразившихся в штабе группы армий «Юг» спорах повествует военный историк Пауль Карель: «Советская 6-я армия неудержимо продвигалась к Днепру. Манштейн планировал задействовать там все свои наличные силы, прежде всего танковый корпус СС, вышедший из Харькова. Но Гитлер запротестовал. „Нет, - сказал он. - Зачем такое количество сил против надуманного противника?“ Гитлер желал, чтобы сначала отбили Харьков. Харьков! Он никак не мог смириться с фактом, что Хауссер сдал этот город вопреки строгому приказу. В слепом упрямстве он запрещал Манштейну использовать танковый корпус СС во фланговой атаке против советской 6-й армии и требовал в первую очередь осуществить частную атаку на Харьков, только после ее успешного завершения Манштейн может выступить против 6-й армии Харитонова» .

Опытный генерал-фельдмаршал отлично осознавал, что игнорирование прорыва 6-й армии к Днепру в угоду контрудару по Харькову может привести к катастрофе. Манштейн уговорил фюрера отложить решение до следующего дня. Главным аргументом являлась необходимость сосредоточения 2-го танкового корпуса СС на шоссе Харьков - Красноград. Это могло быть сделано самое раннее 19 февраля. Манштейн убеждал Гитлера, что только тогда можно было окончательно решить - выступать на север или на юг. Еще одним аргументом было то, что до 19 февраля нельзя рассчитывать на 4-ю танковую армию Гота. Командующий группы армий «Юг» просто хотел любой ценой добиться задержания пребывания Гитлера в Запорожье, чтобы в качестве наблюдателя он имел целостное представление о складывающейся печальной реальности. Здесь стоит упомянуть тезис из мемуаров Манштейна о решающем значении передачи группы Ланца в его подчинение. Даже авторитетному генерал-фельдмаршалу было тяжело переубедить фюрера отказаться от политических целей во имя решения насущных задач группы армий «Юг». Если бы танковый корпус СС был по-прежнему подчинен Вейхсу, он был бы неизбежно брошен на Харьков и просто технически не мог бы предотвратить катастрофу в группе армий «Юг».

Пребывание вблизи передовой отрезвляюще действует даже на самых уверенных в себе политиков. 19 февраля поступило донесение, что советские войска находятся лишь в шестидесяти километрах от Днепра и всего лишь в 100 км от Запорожья. Не только его генералы, но и сам Гитлер прекрасно понимали, чего стоят 100 км во времена моторов и гусениц при отсутствии сплошного фронта. Настало время фюреру вплотную ознакомиться с суровой реальностью жизни.

«Гитлер подозрительно взглянул на Буссе, начальника оперативного отдела группы армий „Юг“. Не вводят ли его в заблуждение? „Я хочу знать об этом подробнее“, - проворчал он.

И, будто ожидая подобной реплики, Буссе быстро начал излагать детали. „Советская 267-я стрелковая дивизия находится здесь, южнее Краснограда, - говорил он, показывая на карте. Затем его палец переместился к Павлограду: - Танковый батальон 35-й гвардейской стрелковой дивизии взял Павлоград. Итальянская дивизия, которая должна была оборонять город, бежала“.

Гитлер смотрел на карту, стиснув зубы» .

Как нетрудно догадаться «танковый батальон» советской стрелковой дивизии являлся батальоном капитана М. П. Закиева из 175-й танковой бригады 25-го танкового корпуса. Капитан Закиев вряд ли догадывался, какое впечатление его действия оказывали на германский генералитет и самого фюрера в Запорожье. В дальнейшем части корпуса П. П. Павлова продолжали тревожить немецкое руководство, 19 февраля выйдя к железнодорожному узлу Синельниково и перекрыв две железнодорожные линии, по которым осуществлялось снабжение армейской группы «Холлидт» в Донбассе. Сюда же вышла 41-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Н. П. Иванова. Первая атака этого соединения без поддержки отставшей артиллерии была неудачной, но захват станции стал вопросом времени.

Манштейн впоследствии несколько драматизировал ситуацию: «Все же положение нельзя было считать безопасным, так как приезд Гитлера не был секретом и при въезде с аэродрома в город его узнавали и приветствовали солдаты, находившиеся в Запорожье представители его партии и другие лица. Для охраны мы имели в Запорожье, кроме нашей караульной роты, только несколько зенитных подразделений. В ближайшее время вражеские танки должны были подойти настолько близко к городу, что они могли обстреливать аэродром, расположенный восточнее Днепра» .

В реальности в Днепропетровск с 18 февраля прибывала 15-я пехотная дивизия, которая вскоре была брошена против прорыва у Синельниково. Судьба соединения была типичной для прибывавших в группу армий «Юг» резервов. Возглавлявшаяся зимой 1943 года генералом Бушенхагеном 15-я пехотная дивизия начала войну в СССР в составе группы армий «Центр». После того как она была наполовину истреблена, ее отправили на переформирование во Францию. Теперь пополненное по штатам и хорошо оснащенное зимним обмундированием соединение должно было вновь попытать счастья на поле боя.

Однако присутствие советских танков в нескольких переходах от штаба группы армий «Юг» произвело нужное впечатление на фюрера и придало его действиям необходимый импульс. После некоторых колебаний он утвердил разработанный Манштейном план и засобирался обратно в Винницу. Когда тяжелый «Фокке-Вульф-200» в сопровождении истребителей оторвался от взлетной полосы в Запорожье, Манштейн с облегчением вздохнул и приступил к реализации своего плана.

Контрнаступление планировалось для перехвата инициативы у советских войск, поражения их ударных группировок в Донбассе и в районе Харькова, чтобы стабилизировать положение на юго-западном стратегическом направлении. Эрих фон Манштейн, возглавивший руководство подготовкой контрудара, впоследствии отмечал: «Мы намеревались нанести удар по южному флангу противника, чтобы потеснить его с юга, или, если это окажется возможным, позже ударить ему в тыл с востока». Ударную группировку наступающей к Днепру 6-й армии должны были срезать классические «клещи».

Контрнаступление намечалось осуществить в три этапа. На первом - ударом 2-го танкового корпуса СС и 48-го танкового корпуса из 4-й танковой армии вермахта по сходящимся на Павлоград направлениям (с севера - 2 тк СС, с юга - 48 тк) и фронтальным ударом 40-го танкового корпуса 1-й танковой армии на барвенковском направлении разгромить войска правого крыла Юго-Западного фронта и отбросить их за Северный Донец. После перегруппировки главных сил в район юго-западнее Харькова планировалось приступить ко второму этапу операции - нанести удар по войскам Воронежского фронта и овладеть Харьковом и Белгородом. И, наконец, на третьем этапе войскам группы армий «Юг» предстояло развить наступление на Курск с юга. С севера в том же направлении должна была нанести удар 2-я танковая армия группы армий «Центр». В результате намечалось окружить и разгромить войска Воронежского и Центрального фронтов. Предстоявшей операции придавалось исключительное политическое и военное значение. Взять реванш за Сталинград - такова была главная идея Гитлера и его генералитета.

Наряду с подготовкой планов Манштейн произвел в группе армий «Юг» кадровые перестановки. Армейская группа, оборонявшая Харьков, получила нового командующего: место Хуберта Ланца занял Вернер Кемпф. Формальной причиной было то, что Кемпф обладал большим опытом как танковый командир, а в составе армейской группы были подвижные соединения. Но реально это выглядело как наказание Ланца за сдачу Харькова.

Готовя контрнаступление, германское командование сумело стабилизировать положение в районе Краснограда, на левом крыле Юго-Западного и в полосе соседнего с ним Южного фронтов. 4-я танковая армия вермахта была переброшена к северу, а в районе Харькова сосредоточен неоднократно упоминавшийся 2-й танковый корпус СС под командованием обергруппенфюрера СС Хауссера.

К моменту вывода из боев за Харьков это соединение (корпус Хауссера) уже понесло существенные потери, ослабившие его ударную мощь. Передовой ударной силой контрнаступления должна была стать 2-я панцер-гренадерская дивизия СС «Рейх». На 17 февраля дивизия «Рейх» располагала только 20 боеспособными танками: 14 Pz.Kpfw.III, 2 Pz.Kpfw.IV и четырьмя «Тиграми». В течение последующих нескольких дней соединение получило несколько машин с заводов, отремонтировало вышедшие из строя танки, и к 20 февраля уже могло выставить 41 танк: 33 Pz.Kpfw.III, 7 Pz.Kpfw.IV и один «Тигр». Снижение числа бое готовых «Тигров» может быть объяснено выходом этих конструктивно сложных и тяжелых танков из строя на марше. Также в дивизии было несколько трофейных «тридцатьчетверок». Однако не танки стали основной ударной силой соединения: ведущую роль играла пехота и артиллерия. Помимо гаубичной артиллерии дивизия «Рейх» располагала 35 противотанковыми орудиями калибром 50-мм или 75-мм, 376 другими противотанковыми артсистемами (включая захваченные в ходе боев 76,2-мм пушки) и 75-мм самоходными противотанковыми орудиями. Также в дивизии было 48 88-мм зениток и 15 штурмовых орудий StuG III.

В несколько лучшем, чем «Рейх», состоянии находилась дивизия СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Она вступила в сражение позднее и не успела еще растерять технику в ходе тяжелых боев. На 19 февраля в танковом полку «Лейбштандарта» насчитывалось 45 Pz.Kpfw.IV, 10 Рz.Крfw.III и 12 Pz.Kpfw.II. Противотанковая артиллерия состояла из 32 буксируемых или самоходных 75-мм противотанковых орудий, 45 50-мм противотанковых пушек. В батальоне штурмовых орудий дивизии было 21 штурмовое орудие StuG III. Однако у генерал-фельдмаршала Манштейна, по существу, не было выбора: из сражавшихся за Харьков эсэсовских дивизий нужно было кого-то оставить для сдерживания советского наступления на запад, а кого-то бросить во фланг 6-й армии генерал-лейтенанта Ф. М. Харитонова. Поэтому было принято решение оставить «Лейбштандарт» в заслоне фронтом на северо-восток. В создании «завесы» также должны были участвовать практически спасенная одним из командиров «Лейбштандарта» Иоахимом Пайпером 320-я пехотная дивизия и корпус генерала Рауса в лице 168-й пехотной дивизии и пгд «Великая Германия». На усиление корпусной группы «Раус» прибывала в Полтаву 167-я пехотная дивизия. Жестоко побитая зимой 1942 года, она была выведена в Голландию, и после переформирования возвращалась на фронт. Для контрудара во фланг 6-й армии было решено использовать очередное прибывающее на фронт соединение СС - «Тотенкопф» (она же «Мертвая голова». - Примеч. авт. ) и выведенную из боя дивизию «Рейх». Последняя должна была начать наступление, не дожидаясь сосредоточения всех выделенных для контрудара сил. Навстречу эсэсовским соединениям должны были наступать 40-й и 48-й танковые корпуса 4-й танковой армии Гота. Фронт наступления Гота составлял почти 80 км и включал в себя занятое подвижной группой генерал-лейтенанта М. М. Попова село Красноармейское.

Перегруппировка дивизии «Рейх» началась после полуночи 17 февраля. Для полностью моторизованного соединения не составило труда достаточно быстро совершить марш к Краснограду по хорошей дорожной сети, окружавшей Харьков. Уже в 16.50 17 февраля выведенный из района Харькова полк «Дойчланд» Хайнца Хармеля сосредоточился у Краснограда. Его первой задачей было сдерживание наступления правого крыла советской 6-й армии генерала Ф. М. Харитонова в этом районе. Главной задачей было наступление на юг с захватом плацдарма на реке Орель в Перещепино, продвижение в направлении Ново-Московска и далее удар на Павлоград.

Уже к 19–20 февраля 1943 года подготовка к контрнаступлению в основном завершилась. Была создана сильная подвижная группировка - 11 дивизий, в том числе 7 танковых и панцер-гренадерских, насчитывавших более 800 танков. С воздуха ее поддерживали 750 самолетов. Противник превосходил войска правого крыла Юго-Западного фронта, против которых готовился главный удар, по личному составу и артиллерии в 1,2 раза; по танкам и самолетам - в 2,4 раза.

Перед началом контрнаступления Гитлер обратился к войскам со следующими словами: «Исход сражения мирового значения зависит от вас. Нынешняя и будущая судьба германского народа решается за тысячи километров от границ империи. Основная тяжесть войны ложится на ваши плечи». Солдат и офицеров вермахта он призвал проявить стойкость и героизм.

Знало ли советское командование о готовившемся ударе, и каковы были его намерения на дальнейшее ведение войны? Верховное главнокомандование считало, что противник на южном крыле советско-германского фронта разбит, и не ожидало со стороны группы армий «Юг» ответных мер наступательного характера. Об этом свидетельствуют многие документы тех лет. Так, заместитель начальника Оперативного управления Генерального штаба генерал А. Н. Боголюбов, который по личному приказанию Сталина вел переговоры с начальником штаба Южного фронта генерал-майором И. С. Варенниковым, 21 февраля указывал: «У нас имеются точные данные, что противник вчера сплошными колоннами выходил из Донбасса».

Впрочем, назревавшей опасности не видели и во фронтах юго-западного направления. Например, в разведывательной сводке Юго-Западного фронта от 20 февраля отмечалось: «В ближайшие дни не следует ожидать активных наступательных действий противника с целью ликвидации прорыва на красноградском направлении и обеспечения коммуникаций для вывода войск донбасской группировки». Исходя из ложного представления, будто немцы уходят за Днепр, Ставка ВГК нацелила войска Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов на их преследование и выход к Днепру до начала весенней распутицы на фронте от Чернигова до Херсона. Задачи, поставленные Ставкой, основывались на предвзятой и неверной оценке возможностей и характера действий противника, положения и состояния своих войск.

Следует отметить, что советские войска, ведя длительные бои, израсходовали резервы и действовали в широких полосах. Так, 6-я армия Юго-Западного фронта под командованием генерал-лейтенанта Ф. М. Харитонова вела наступление на фронте в 152 км, а ее дивизии - в полосах от 13 до 44 км, причем разрывы между соединениями армии достигали порой от 20 до 30 км. Ударная сила фронта - подвижная группа под командованием заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта М. М. Попова - с 11 февраля отражала многочисленные контратаки противника, понесла большие потери и была сильно ослаблена. В ее составе сохранилось лишь 88 танков, многие из которых нуждались в ремонте.

Отмечалась низкая укомплектованность соединений и частей людьми, боевой техникой и вооружением, не хватало боеприпасов и горючего. Средняя численность стрелковых дивизий армий правого крыла Юго-Западного фронта не превышала 4–6 тыс. человек, то есть была в два-три раза ниже штатной. их пополнение велось в основном на только что освобожденной территории за счет мобилизации призывных возрастов, не прошедших даже начальной военной подготовки. Непосредственно в соединениях оставалось очень мало боеприпасов и горючего. Не в лучшем состоянии после завершения Воронежско-Харьковской стратегической наступательной операции находились и войска Воронежского фронта. Несмотря на такое состояние армий, командующие войсками обоих фронтов по-прежнему требовали ускорить темпы наступления, обосновывая это тем, что «противник всемерно спешит отвести свои войска из Донбасса за Днепр».

Контрнаступление 2-го танкового корпуса СС. 19 февраля германское командование приступило к реализации своего замысла. Как это обычно случается в большинстве контрнаступлений любой армии, ввод частей и соединений в бой происходил по частям. Усиленный танками и артиллерией полк «Дойчланд» начал наступление в одиночестве. По плану наступления полк двигался в двух колоннах в предбоевых порядках. Первую составляли 1-й батальон «Дойчланда», усиленный 1-м батальоном танкового полка дивизии CC «Рейх». Мотоциклетный батальон «Рейха» должен был прикрывать правый фланг наступления от контратак окружаемых 267-й стрелковой дивизии и 106-й стрелковой бригады. Вторая колонна состояла из 2-го батальона «Дойчланда», усиленного 88-мм зенитками, часто использующимися для противотанковых целей, и дивизионом штурмовых орудий. Третий батальон «Дойчланда» находился в резерве. Полк «Фюрер» к началу наступления не прибыл, а части «Тотенкопфа» только начали прибывать в район Краснограда, когда «Дойчланд» уже ушел на юг к населенному пункту Перещепино. Дивизия Теодора Эйхе должна была начать наступление 22 февраля по параллельному движению дивизии «Рейх» маршруту.

В 05.00 наступление, которое должно было изменить ход всей зимней кампании, началось. Осью удара было шоссе, проходившее из Харькова в Днепропетровск через Красноград и Перещепино. Несмотря на контратаки и необходимость преодоления минных полей (которыми наша 6-я стрелковая дивизия предусмотрительно прикрыла фланг 6-й армии), наступление развивалось успешно. К 11.00, когда погода улучшилась, в воздухе появились неизменные спутники немецких наступлений - пикирующие бомбардировщики Ju-87 («Юнкерс-87»). Они поддержали атаку на деревню Бесека. После того как деревня окуталась дымом от сброшенных на нее тяжелых бомб, при поддержке бьющих с прямой наводки 20-мм автоматических пушек и тяжелой артиллерии эсэсовцы пошли в атаку. Следующей точкой на пути наступающих стала деревня Отрада, после захвата которой была произведена перегруппировка. Двигавшийся во втором эшелоне 3-й батальон «Дойчланда» вышел вперед, поддержанный прибывшим 2-м батальоном танкового полка дивизии «Рейх». Помимо танков батальон получил поддержку дивизиона StuG III, батареи самоходных гаубиц и несколько 20-мм зениток, шквал огня которых часто сопровождал атаки эсэсовцев.

К конечной цели наступления - Перещепино и мосту через реку Орель - передовой отряд вышел уже после наступления темноты. Нет ничего удивительного, что охрана моста через Орель приняла уверенно приближающуюся колонну за своих. Не останавливаясь, эсэсовцы пересекли мост и после этого атаковали оборонявших его красноармейцев. Грохот боя поднял гарнизон Перещепино на ноги. Захвативших мост гренадеров СС немедленно контратаковали, но все атаки были отбиты.

К вечеру 19 февраля 2-й танковый корпус СС не только вышел на тылы и коммуникации 106-й стрелковой бригады и 267-й стрелковой дивизии 6-й армии, но и отрезал их от главных сил.

В течение ночи все части «Дойчланда» и средства усиления собрались в Перещепино. Сюда же подтянулись части второго панцер-гренадерского полка дивизии «Рейх». До Ново-Московска оставалось менее 40 километров. Уже в 5.00 утра 20 февраля наступление продолжилось. Впереди двигался 3-й батальон полка «Фюрер», который занял место 3-го батальона «Дойчланда» на острие наступления. Это был батальон дивизии СС «Рейх» на полугусеничных бронетранспортерах Sd.Kfz.251, идентичный по своей структуре и возможностям батальону Иоахима Пайпера из «Лейбштандарта». Батальон Винценца Кайзера был усилен дивизионом штурмовых орудий и несколькими 105-мм самоходными гаубицами «Веспе». Первой «жертвой» наступления стала деревня Губиниха. САУ «Веспе» расположились на соседних высотах и взяли Губиниху под обстрел. На позиции советских войск обрушился шквал 20-мм снарядов зениток, огонь 75-мм штурмовых орудий StuG III, под прикрытием которых в атаку двинулись бронетранспортеры Кайзера. Уже в 6.50 20 февраля Губиниха была захвачена. Контратака советских частей с целью возврата Губинихи была отбита. Пока гренадеры Кайзера отражали контратаки, на острие наступления был вновь выдвинут 3-й батальон «Дойчланда», который двинулся к Ново-Московску и уже в 14.00 установил контакт с 86-м пехотным полком 15-й пехотной дивизии северо-западнее этого населенного пункта. Тем временем мотоциклетный батальон осуществлял фланговое прикрытие действий дивизии «Рейх». Батальону было придано несколько танков, которые с десантом «спешившихся» мотоциклистов на броне произвели несколько контратак. Задачей батальона было прикрытие дорогие Красноград - Перещепино.

Глубокий обход 15-го стрелкового корпуса не обескуражил командование 6-й армии. Контрудары во фланг к тому времени перестали вызывать шоковое состояние у советских командармов. Генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов решил парировать его своими силами, одновременно продолжая выполнение основной задачи армии. Парировать фланговое вклинение должны были 106-я стрелковая бригада и 6-я стрелковая дивизия. Они должны были атаковать Перещепино - первая с запада, а вторая - с востока. Охваченной с тыла 267-й стрелковой дивизии вместе с 16-й танковой бригадой было приказано атаковать Ново-Московск с запада. Аналогичную задачу должен был решить 4-й гвардейский стрелковый корпус. Ему ставилась задача продолжить операцию по овладению Ново-Московском. 25-й танковый корпус получил задачу прорваться к Запорожью и захватить мосты через Днепр. 1-й гвардейский танковый корпус должен был к исходу 21 февраля овладеть Синельниково.

В течение 20 февраля эсэсовцы дивизии «Рейх» отбивали многочисленные атаки на Перещепино и Ново-Московск, сами часто переходили в контратаки. Немецкая авиация группами по 15–20 самолетов наносила последовательные удары по советским войскам. В отдельные дни она совершала более тысячи самолето-вылетов. В то же время действия 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта носили эпизодический характер. Это объяснялось прежде всего трудностями с ее базированием, так как противник, отступая, разрушил аэродромы. Вот почему авиационным соединениям и частям приходилось действовать на предельных радиусах полета.

К вечеру 20 февраля эсэсовцы контролировали всю местность вокруг Ново-Московска. Следующей задачей дивизии «Рейх» стала железная дорога между Ново-Московском и Синельниково. Она должна была быть возвращена для использования в качестве коммуникации снабжения. Части «Тотенкопфа» все еще двигались по дороге из Краснограда в Перещепино, и солдаты «Рейха» вновь должны были действовать в одиночку. Потери в ходе 75-километрового марша из Краснограда оценивались как умеренные. В танковом полку числились боеспособными 27 Рz.Крfw.III, 8 Pz.Kpfw.IV и 3 командирских танка.

Немецкое наступление постепенно набирало обороны. Основные силы «Тотенкопфа» (исключая задействованный в создании заслона к западу от Харькова полк «Туле») сосредоточились в Краснограде 20 февраля. Серьезно оторвался от главных сил дивизии только 1-й батальон танкового полка, находившийся на марше из Полтавы. Утром 21 февраля командир дивизии Эйхе получил приказ в штабе 2-го танкового корпуса СС в Краснограде. Дивизия должна была пройти маршем до Перещепино. Далее танковый полк и панцер-гренадерский полк дивизии СС «Тотенкопф» должны были атаковать Павлоград с севера, поддерживая наступление дивизии «Рейх». Первая часть соединения Эйхе, достигшая Перещепино, была 3-м батальоном полка из «Тотенкопфа», который вошел в Перещепино в 18.00 21 февраля. Наибольшие трудности в продвижении на исходное положение для наступления испытывал танковый полк дивизии. Не имевшие опыта движения по российским дорогам водители танков двигались очень медленно. Это привело к тому, что единственный участвующий в наступлении комплектный танковый полк долгое время не вводился в бой, а «месил грязь» на дорогах.

Не дожидаясь подхода частей «Тотенкопфа», возглавляющая немецкое наступление панцер-гренадерская дивизия «Рейх» ночью 21 февраля начала движение в направлении Павлограда. Поскольку дивизии не требовалось прорывать прочную оборону, немцами постоянно производилась ротация батальонов на острие удара. Если предыдущее наступление возглавил 3-й батальон полка «Фюрер», то в 3.00 21 февраля на исходные позиции для атаки вышел 2-й батальон того же полка, поддержанный батальоном штурмовых орудий соединения. Командовал 2-м батальоном полка «Фюрер» Сильвестр Штадлер. Впоследствии именно он возглавил весь полк.

Первой задачей атакующих гренадеров Штадлера был захват мостов через реку Самару в районе Ново-Московска. Эту проблему решили совместной атакой с фронта и тыла. Первая проводилась силами поддержанного штурмовыми орудиями StuG III батальона, а вторая - форсировавшими реку на «швиммвагенах» (плавающих штабных автомобилях) пехотинцами. Немцам удалось прорваться через боевые порядки 101-го гвардейского стрелкового полка 35-й гвардейской стрелковой дивизии и уже к 10.00 выйти к Павлограду. Командир полка «Фюрер» Кумм назначил атаку на 13.00. Она должна была начаться с удара с воздуха по позициям советских войск в Павлограде. Атака началась точно в назначенное время. Три волны пикирующих бомбардировщиков обрушились на город. Затем на окутанные дымом позиции двинулись гренадеры при поддержке подтянувшихся танков дивизии «Рейх». К 16.00 вся южная часть города была в руках наступающих. Бои продолжились за северную часть Павлограда. В судьбе боя за Павлоград 21 февраля существенную роль сыграл тот факт, что части «Тотенкопфа» не успели выдвинуться к городу и «Рейх» действовал, по сути, в одиночку, одновременно решая задачу прикрытия фланга наступления. Контратакой частей 4-го гвардейского стрелкового корпуса при поддержке 17-й танковой бригады к 23.00 Павлоград был очищен от противника. Однако удержать город не удалось, и к утру 22 февраля полк «Фюрер» установил контроль над большей частью Павлограда.

К 21 февраля командующий 6-й армией генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов уже начал оценивать положение как серьезное и направил 1-й гвардейский танковый корпус на «уничтожение прорвавшегося противника в Павлоград». Однако остальные соединения 6-й армии должны были наступать. 25-й танковый корпус по-прежнему нацеливался на Запорожье.

Общая обстановка была все еще крайне неустойчивой, не дававшей решительного преимущества ни одной из сторон. Выдвижение частей «Тотенкопфа» было вновь задержано. Отрезанная 106-я стрелковая бригада организовала атаку на Перещепино, которая хотя и была отбита, но задержала выдвижение на юг 3-го батальона полка «Тотенкопф». Только в 11.30 он был сменен 1-м батальоном того же полка и выдвинулся по «следам» дивизии «Рейх» в Губиниху. Достигнув населенного пункта, он повернул на параллельный движению «Рейха» к Павлограду маршрут. Одновременно дивизия Эйхе выстраивалась частью своих сил фронтом на восток. Для этого были задействованы 3-й панцер-гренадерский полк и разведывательный батальон соединения. Танковый полк «Тотенкопфа» по-прежнему боролся с тяжелыми дорожными условиями, безнадежно отстав от пехоты. Несколько танков вышли из строя вследствие столкновения друг с другом на ледяной дороге. Уныло двигавшаяся по дороге колонна танков ко всем прочим неприятностям подверглась в Перещепино атакам 106-й стрелковой бригады.

Несмотря на все трудности продвижения «Тотенкопфа», образно говоря, «по пятам» дивизии «Рейх», постепенное прибытие частей дивизии Эйхе позволили высвободить занимавшиеся прикрытием фланга наступления войска. Первым германское командование высвободило мотоциклетный батальон «Рейха», который в глубоком рейде из Павлограда на восток установил связь с 4-й танковой армией Гота в лице дивизии «Викинг». Тем самым наметилось смыкание «клещей» эсесовского корпуса Хауссера и 4-й танковой армии вермахта за спиной вышедших к Днепру частей 6-й армии Юго-Западного фронта. После вывода с позиций на фланге дивизии полк «Дойчланд» был задействован для атаки на населенный пункт Синельниково. Боевая группа Хармеля для атаки станции была собрана из 1-го и 3-го батальонов «Дойчланда», 3-го батальона полка «Фюрер» (поскольку он был оснащен полугусеничными бронетранспортерами) и двумя дивизионами артиллерии. Уже к 14.30 22 февраля боевая группа Хармеля установила контакт с частями 15-й пехотной дивизии в Синельниково. Выходом к Синельниково 2-й танковый корпус СС окончательно ликвидировал угрозу переправам на Днепре и завершал окружение вырвавшегося вперед 4-го гвардейского корпуса 6-й армии М. Ф. Харитонова. Помогали им в этом дивизии 48-го танкового корпуса 4-й танковой армии. Успеху соединений корпуса способствовал тот факт, что 1-я гвардейская армия была задержана борьбой за населенные пункты Красноармейское и Славянск. Вследствие этого прикрытие разрыва между вырвавшимися вперед соединениями 6-й армии было довольно слабым. Собственно на фланге 6-й армии была только недавно ей переданная 244-я стрелковая дивизия, занимавшая позиции по реке Самара к востоку от Павлограда. 44-я и 58-я гвардейские, 195-я стрелковая дивизия находились на марше в район Павлограда. Все это позволило 48-му танковому корпусу безнаказанно выйти на тылы 6-й армии. Наступавшая на правом (восточном) фланге корпуса 17-я танковая дивизия вермахта к 23 февраля вышла на реку Самара и захватила плацдарм в районе села Петропавловка. Вторая дивизия того же корпуса - 6-я танковая вермахта - вышла к Самаре, форсировала ее и заняла город Богуслав менее чем в 10 километрах от Павлограда. Заслон за спиной пробивавшихся к Синельниково советских дивизий стал трехслойным: с ними вела бой боевая группа Хармеля из дивизии «Рейх», позади Хармеля с частями немцев в Павлограде соединялась 6-я танковая дивизия вермахта, а уже за ней был установлен контакт с дивизией СС «Викинг». Одновременно в течение 22–23 февраля последний, 3-й панцер-гренадерский полк дивизии «Тотенкопф» сосредоточился в селе Красноармейское. Теперь все три немецкие панцер-гренадерские дивизии СС были готовы в полном составе принять участие, в сражении за Харьков.

Таким образом, за какие-то три-четыре дня обстановка в полосе правого крыла Юго-Западного фронта резко изменилась. Мало того, что наступление 6-й общевойсковой, 1-й гвардейской армий, а также подвижной группы фронта было остановлено, часть соединений оказались отсеченными от главных сил, попали в окружение и понесли значительные потери в живой силе и технике.

Разгром главных сил 6-й и части сил 1-й гвардейской армии, отсутствие у них, а также во фронте, резервов и подготовленных оборонительных рубежей в глубине, а в связи с этим возможность создания сплошного фронта обороны позволили немецким танковым корпусам, начиная с 24 февраля, развивать наступление по направлениям смешанными танковыми и мотопехотными колоннами. Чтобы повысить темпы наступления, а главное, обеспечить самостоятельность в действиях подвижных соединений, в их колоннах следовали противотанковые орудия на прицепе у танков и бронетранспортеров, а за ними машины с горючим. Одновременно группы из трех-пяти танков каждая перерезали все идущие на восток дороги, тем самым препятствуя организованному выходу советских частей из окружения. Преимущество противника в подвижности приводило к тому, что отдельные соединения (как, например, 267-я стрелковая дивизия 6-й армии), не успев выйти в районы сосредоточения, вновь попадали в окружение и должны были снова прорываться к своим.

Наконец-то, реально оценив обстановку и осознав возникшую для Юго-Западного фронта угрозу, его командующий генерал-полковник Н. Ф. Ватутин в ночь на 25 февраля испросил разрешение у Ставки ВГК на переход к обороне. Согласно представленному плану в полосе 6-й армии, где на флангах занимали оборону лишь 15-й стрелковый корпус и выдвинувшаяся в Лозовую 58-я гвардейская стрелковая дивизия, 50-километровый разрыв, образовавшийся между ними, должны были прикрыть выходившие из окружения сводная кавалерийская дивизия, 4-й гвардейский стрелковый и 1-й гвардейский танковый корпуса. 1-й гвардейской армии и соединениям подвижной группы фронта генерал Н. Ф. Ватутин приказал удерживать рубеж Старые Близнецы, Барвенково, Черкасская, Славянск.

Однако время было безвозвратно упущено, и не замеченная ранее угроза стала перерастать в катастрофу. Создать сплошной фронт обороны в полосе 6-й армии так и не удалось. Не встречая организованного сопротивления в центре оперативного построения армии, противник начал непрерывно атаковать Лозовую, одновременно нанося по ней мощные удары авиацией. В полосе 1-й гвардейской армии основные драматические события (как и в мае 1942 года. - Примеч. авт. ) развернулись в районе Барвенково.

25 февраля с первых часов боя западнее и восточнее Барвенково немецкие войска прорвали оборону сводных отрядов танковых корпусов подвижной группы фронта, 195-й и 44-й гвардейской стрелковых дивизий, некоторые их части взяли в кольцо. Гарнизон города оказался отрезанным от главных сил, более того, возникла угроза его полного окружения. Стремительное наступление противника привело к глубокому рассечению фронта обороны 6-й и 1-й гвардейской армий. Фактически они оборонялись в трех изолированных друг от друга группировках: 15-й стрелковый корпус 6-й армии - на рубеже Рябухино, Лиговка; 58-я гвардейская стрелковая дивизия и части 1-го гвардейского танкового корпуса - в Лозовой; соединения и части 1-й гвардейской армии - в районах Барвенково и Славянка. В разрывах между ними продолжали выходить из окружения 106-я стрелковая бригада, 267-я стрелковая дивизия, соединения и части 4-го гвардейского стрелкового корпуса вместе со сводной кавалерийской дивизией 6-й армии.

В сложившейся обстановке ни командующие армиями, ни командующий войсками фронта не могли оказать реальной помощи сражавшимся войскам. К тому же многие соединения и части не имели связи с вышестоящими штабами. В результате последние не всегда располагали точной информацией о положении и состоянии подчиненных войск. Для того чтобы как-то задержать противника и упорядочить управление отходившими войсками, командование вынуждено было создавать сводные отряды и группы. Невзирая на их принадлежность к тому или иному роду войск и боевое предназначение, они немедленно вводились в бой против наступавших пехоты и танков врага и использовались как стрелковые подразделения. Так, в частности, применялись разведывательные и инженерно-саперные батальоны корпусов и армий, которые в отдельных случаях обеспечивали отход соединений и частей (например, 370-й инженерно-саперный батальон 6-й армии).

В полосе 1-й гвардейской армии ввиду того, что боевые порядки соединений перемещались с частями подвижной группы, ее командир - заместитель командующего войсками фронта генерал-лейтенант М. М. Попов - вынужден был переподчинять их без учета штатной принадлежности. Так были созданы сводные отряды самого различного состава: из отдельных частей и подразделений стрелковых дивизий, танковой и лыжной стрелковой бригад, танковой бригады и стрелкового полка и т. д. Формирование таких отрядов было обусловлено не только необходимостью восстановить нарушенное управление и взаимодействие, но и закрыть бреши в оперативном построении армии, не допустить паники, исключить беспорядочный отход.

Отсутствие резервов, запаздывание с перегруппировкой дополнительных сил и средств с левого фланга заставили командующего войсками фронта и командующих армиями использовать местное население, личный состав учебных частей и подразделений обеспечения. Так, для подготовки обороны по левому берегу Северного Донца были привлечены армейские запасные стрелковые полки, курсы младших лейтенантов, полк НКВД, мотоциклетный полк, строительные батальоны, тыловые учреждения и части.

С учетом того, что в ударных группировках немецких войск применялось большое количество танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров, борьба с ними становилась главной задачей оборонявшихся. При этом для уничтожения бронеобъектов противника применялись не только пушечная, но и гаубичная, зенитная и даже реактивная артиллерия. Это являлось отнюдь не исключением, а правилом. Например, приданный оборонявшейся в Лозовой 58-й гвардейской стрелковой дивизии 230-й гаубичный артиллерийский полк был полностью выставлен на открытые огневые позиции для ведения огня прямой наводкой. Согласно приказу командующего 6-й армией генерала Ф. М. Харитонова, передаваемая в его подчинение 3-я зенитная артиллерийская дивизия должна была организовать круговую оборону, причем в первую очередь противотанковую, затем противопехотную и, наконец, противовоздушную.

Нередки были и случаи ведения огня по танкам реактивными установками прямой наводкой. Хотя это было и не свойственно для них, обстановка порой вынуждала идти на такой шаг. Именно так действовал 265-й дивизион 45-го гвардейского минометного полка в районе села Барвенково. Одним его залпом было уничтожено пять танков противника, после чего он прекратил наступление на этом направлении. В районе населенного пункта Доброполье залпом 412-го дивизиона (4 установки) была также отражена атака немцев. Их потери составили пять танков и до десяти автомобилей. Однако отдельные успешные бои вряд ли могли оказать определяющее влияние на общий ход событий.

Убедившись, что задержать врага на запланированном рубеже не удается, генерал-полковник Н. Ф. Ватутин 26 февраля определил новые задачи для 6-й и 1-й гвардейской армий, а также конечные рубежи отхода, попутно приказав их командующем разработать планы удержания ряда последовательных рубежей на подступах к Северному Донцу. Одновременно он остановил наступление 3-й гвардейской и 5-й танковой армий и приказал им перейти к обороне на достигнутых рубежах.

С 27 февраля по 3 марта войска правого крыла Юго-Западного фронта под ударами противника отошли за Северский Донец, заняв оборону по его левому берегу на рубеже Змиев - Изюм - Красный Лизман. Непрерывные бои с превосходившим противником, иной раз в окружении, в отрыве от основной группировки войск и в условиях отхода требовали от солдат и офицеров огромного напряжения моральных и физических сил. И все же противнику не удалось превратить отход советских соединений в беспорядочное бегство. Везде, где только позволяла обстановка, ему оказывалось упорное сопротивление. Бои вели не только сохранившие боеспособность и штатную структуру части, но и отдельные, как правило, выходившие из окружения роты, батареи, группы и сводные отряды. Правда, не всегда они могли вывести из окружения боевую технику, поэтому приходилось ее уничтожать. В частности, в 25-м танковом корпусе из 156 имевшихся к 19 февраля танков из-за отсутствия горючего не удалось отвести в новые районы сосредоточения ни одной боевой машины. Большинство из них пришлось подорвать. Все это увеличивало и без того большие потери и снижало боевые возможности соединений и частей.

При отходе к реке Северский Донец большинство стрелковых дивизий 6-й и 1-й гвардейской армии, соединений подвижной группы фронта в полном составе или частью сил действовали в окружении. Многие части и соединения, ввиду значительных потерь в личном составе и технике, фактически потеряли боеспособность и выходили на новые оборонительные рубежи отдельными группами. О сложности и трагизме их положения говорят следующие данные: по состоянию на 1–3 марта 1943 года 172-я стрелковая дивизия 6-й армии насчитывала менее 1500 человек и всего 8 орудий, а 267-я стрелковая дивизия этой же армии (два стрелковых и артиллерийский полки) имела 1295 человек и 13 орудий. Погибли начальник штаба дивизии, три начальника штаба полков. В 6-й стрелковой дивизии были убиты начальник оперативного отделения, два командира полка, один начальник штаба полка.

Еще в более трудном положении оказались соединения 4-го гвардейского стрелкового корпуса. В 35-й гвардейской стрелковой дивизии из окружения вышли около 500 человек с пятью орудиями, а в 41-й и 58-й гвардейских стрелковых дивизиях артиллерия была уничтожена полностью. В полосе 1-й гвардейской армии 38-я гвардейская стрелковая дивизия имела всего три орудия. Были убиты командир и начальник штаба дивизии, а 52-я стрелковая дивизия за неделю потеряла 1645 человек, 24 орудия и 22 миномета. К 3 марта 1943 года она насчитывала 1427 человек и два 76-мм орудия. В 195-й стрелковой дивизии осталось только одно орудие дивизионной артиллерии. Несомненно, что успешно отражать удары противника такими силами было невозможно. К тому же выдвижение резервов из полос 3-й гвардейской и 5-й танковой армий задерживалось. Поэтому главная задача фронта заключалась в подготовке прочной обороны по реке Северский Донец.

Таким образом, боевые действия, развернувшиеся в Донбассе во второй половине февраля 1943 года, закончились довольно плачевно: войска Юго-Западного фронта вынуждены были отойти на 100–120 км, а немцы не только вновь захватили территорию северной части Донбасса общей площадью более 15 тыс. км^2, но и восстановили важные коммуникации, ведущие от Запорожья и Днепропетровска к Северскому Донцу. По существу, противник выполнил задачу первого этапа контрнаступления и, оставив на Северском Донце перед войсками правого крыла Юго-Западного фронта незначительные силы пехотных дивизий, основную массу своих войск перегруппировал в район юго-западнее Харькова и перенес боевые действия в полосу Воронежского фронта.

Положение советских войск усугублялось тем, что отход соединений правого крыла Юго-Западного фронта обнажал левый фланг войск Воронежского фронта и резко ухудшал их оперативное положение. Однако это обстоятельство не было своевременно принято во внимание ни командованием фронта, ни Ставкой ВГК, поэтому в ходе наступления серьезных мер по обеспечению левого фланга не последовало. Тяжелое положение на левом крыле Воронежского фронта еще более осложнялось передачей в состав Юго-Западного фронта 3-й танковой армии для нанесения контрудара во фланг противнику, наступавшему в полосе 6-й армии.

Вместе с тем вплоть до 1 марта командующий войсками Воронежского фронта генерал-полковник Ф. И. Голиков упрямо продолжал ставить подчиненным войскам наступательные задачи. «До Днепра осталось 400–500 км, а до весенней распутицы тридцать-тридцать пять дней. Сделайте из этого соответствующие выводы», - указывал он командующему 69-й армией генерал-лейтенанту М. И. Казакову. И далее: «…примите решительные меры к усилению темпов наступления, преодолевая все возникающие трудности, с тем, чтобы к 24 февраля 1943 г. овладеть районом Валки, Сидоренково с дальнейшим быстрым поворотом на Полтаву».

В свою очередь, командующий войсками Юго-Западного фронта генерал-полковник Н. Ф. Ватутин, определяя замысел на контрудар, поставил 3-й танковой армии задачу разгромить главные силы танкового корпуса СС. Однако, наступательные возможности этой армии к тому времени были крайне ограничены, ибо к моменту сосредоточения в исходном районе два танковых корпуса имели 54 танка (всего же на 28 февраля 1943 года в 3-й танковой армии имелось 69 танков: 1 КВ, 50 Т-34, 9 Т-60, 9 Т-70; из них по корпусам: 12 тк - 1 КВ, 24 Т-34, 5 Т-60, 5 Т-70; 15 тк - 14 Т-34, 1 Т-60, 4 Т-70; 179 тбр - 1 Т-34 и 3 Т-60. - Примеч. авт. ) , а в мотострелковых батальонах танковых бригад насчитывалось менее 20 человек. Кроме того, около 80 % личного состава армии являлись новобранцами, недостаточно обученными и не прошедшими боевого слаживания. Подвижные соединения ударной группы испытывали недостаток в боеприпасах и не имели горючего. Такое же положение было характерно и для Воронежского фронта. Оперативные и войсковые тылы отстали, коммуникации не были восстановлены. Железных дорог было мало, да и шли они перпендикулярно оси наступления советских войск. А железные дороги, идущие в юго-западном направлении южнее Донца (а таких хватало), позволяли немцам сосредоточить силы на уязвимом участке.

Только 1 марта командующий войсками Воронежского фронта генерал-полковник Ф. И. Голиков наконец-то принял решение на переход к обороне и утвердил его в Ставке ВГК. Но к тому времени передовые части танкового корпуса СС уже вышли к переднему краю обороны 160, 350-й и 48-й гвардейской стрелковых дивизий 3-й танковой армии и создали условия для развертывания главных сил 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф» (до десяти пехотных, шесть танковых и одна моторизованная дивизии). Начатое немцами в Донбассе контрнаступление получило новое развитие на харьковском направлении.

2 марта передовые отряды танкового корпуса СС нанесли удар по 350-й стрелковой дивизии. Потеснив ее в северном направлении, они вышли на тылы ударной группировки 3-й танковой армии, имевшей два танковых корпуса и три стрелковые дивизии. Перерезав пути подвоза, противник не дал им возможности долго сопротивляться и в период с 2 по 5 марта завершил их разгром. Из окружения вышли всего 8 танков. В стрелковых дивизиях осталось по 300–500 человек, артиллерия и автотранспорт были потеряны. При отходе погиб командир 15-го танкового корпуса Герой Советского Союза генерал-майор В. А. Копцов.

После разгрома главных сил 3-й танковой армии в районе населенного пункта Кегичевка направление на Харьков с юга было прикрыто только двумя ослабленными стрелковыми дивизиями, двумя кавалерийскими дивизиями и двумя имевшими низкую укомплектованность танковыми бригадами. Непосредственно в Харькове закреплялась оперативная группа в составе 62-й гвардейской стрелковой дивизии, 86-й отдельной танковой бригады, 17-й бригады НКВД и отдельных подразделений 3-й танковой армии, которые перешли в оперативное подчинение командующего Воронежского фронта.

В Ставке понемногу начали осознавать, что ситуация в полосе ответственности Воронежского фронта стала выходить из-под контроля. Верховный опять применил испытанный метод - вновь отослал начальника Генерального штаба, «новоиспеченного» Маршала Советского Союза А. М. Василевского, «разруливать» кризис. Посетив войска и штаб 3-й танковой армии, которые тогда находились в Белгороде, маршал убедился, сколь серьезна сложившаяся обстановка, и подробно доложил о ней И. В. Сталину. Верховный распорядился передать Воронежскому фронту группу войск П. С. Рыбалко из Юго-Западного фронта. Тогда казалось, что этого было вполне достаточно…

Падение Харькова. С утра 4 марта 2-й танковый корпус СС перешел в наступление против оставшихся боеспособными соединений 3-й танковой армии. Главный удар он нанес на ее правом фланге, в полосах действий 48-й гвардейской и 350-й стрелковых дивизий, силами танковых соединений СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» и «Тотенкопф». На направлении другого удара - в полосе обороны 6-го гвардейского кавалерийского корпуса и на участке 78-го гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской стрелковой дивизии - действовали части 48-го танкового корпуса. Разгорелись ожесточенные бои. Однако добиться значительного превосходства в течение 4–5 марта немецким войскам не удалось. В дневнике военных действий штаба вермахта 5 марта отмечалось: «Наступающие части танкового корпуса СС вследствие плохой погоды смогли только незначительно продвинуться вперед. Дивизия СС „Лейбштандарт СС Адольф Гитлер“ только перерезала шоссейную дорогу Харьков - Красноград».

С утра 6 марта германское командование изменило направление главного удара: основные силы теперь были брошены в стык 69-й и 3-й танковой армий. После артиллерийской подготовки оно ввело в сражение до двух танковых дивизий, действия которых активно поддерживала авиация. В течение шести часов самолеты противника наносили удары по боевым порядкам 160-й и 305-й стрелковых дивизий 69-й армии и 48-й гвардейской стрелковой дивизии 3-й танковой армии. В полосе 160-й стрелковой дивизии противник в первом эшелоне развернул 40 тяжелых танков и штурмовых орудий, во втором - до 60 средних танков с десантом автоматчиков, а в третьем - легкие танки, бронетранспортеры и бронемашины с пехотой. После такого мощного удара его наземной и воздушной группировок дивизия с приданной ей истребительной бригадой потеряла 75 % артиллерии, а в соседней с ней 270-й стрелковой дивизии, которая была окружена, были уничтожены все орудия и минометы. Столь большие потери объясняются не только значительным превосходством противника, но и умелым применением им диверсионных групп. Он учел, что вновь прибывшее пополнение советских частей и подразделений зачастую даже не было переодето в военную форму, а потому забрасывал в тыл оборонявшихся группы диверсантов, одетых точно так же, как и местное население. Некоторые из них проникали на огневые позиции артиллерии и уничтожали расчеты орудий и минометов.

6 марта соединения танкового корпуса СС на различных участках вклинились в оборону советских войск на глубину от 3–4 до 15 км. Они вышли в район н/п Валки, где оборонялась 305-я стрелковая дивизия, составлявшая второй эшелон 69-й армии. На следующий день противник блокировал дивизию частью сил с фронта, одновременно обошел ее с флангов, а передовыми частями танковых дивизий СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» и «Тотенкопф» достиг населенного пункта Люботино и оставил оборонявшиеся советские части глубоко у себя в тылу. Соединения 69-й армии начали отходить в северо-западном направлении, тем самым теряя взаимодействие с 3-й танковой и 40-й армиями. Прорыв танковых дивизий вермахта на стыке двух армий вынудил отходить 48-ю гвардейскую и 350-ю стрелковые дивизии, а также 253-ю и 104-ю стрелковые бригады, которые только что прибыли в 3-ю танковую армию.

Учитывая реальную угрозу Харькову с юга и юго-запада, а также тот факт, что в глубине обороны нет подготовленных и занятых войсками рубежей, генерал Ф. И. Голиков решил построить оборону на фронте Крысино, Ольшаны, Буды, далее по рекам Мерефа и Мжа. Его должны были занять прибывшая с правого фланга 303-я и выходившая из Харькова 62-я гвардейская стрелковые дивизии, а также соединения и части 3-й танковой армии. Одновременно для прикрытия образовавшегося в оперативном построении 25–30-километрового разрыва в полосу 69-й армии выдвигались три стрелковые дивизии 40-й армии. Для обеспечения обороны города с севера 6-му гвардейскому кавалерийскому корпусу было приказано выйти из боев в полосе 3-й танковой армии и сосредоточиться в Дергачах (севернее Харькова).

В результате принятых мер была значительно усилена оборона Харькова с запада и юга, однако прикрыть разрыв между 69-й и 3-й танковой армиями командованию фронта не удалось. Предназначенные для этого три стрелковые дивизии 40-й армии в ходе встречных боев с танковыми соединениями противника понесли тяжелые потери и отошли на север - в полосу обороны 69-й армии, а передовые части 303-й стрелковой дивизии, так и не успев закрепиться на указанном рубеже, были отброшены к западной окраине Харькова. Практически направление на город с севера осталось не прикрытым.

В то время командарм-40 генерал-лейтенант К. С. Москаленко находился у себя на командном пункте в Тростянце, в 100–120 км от Харькова, и ему позвонил командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков. Он сообщил, что только что говорил по ВЧ со Сталиным и тот спрашивал, какую роль в обороне Харькова играет 40-я армия и лично К. С. Москаленко. По словам Ф. И. Голикова, он сообщил Верховному главнокомандующему, что 40-я армия без трех дивизий, переданных 69-й армии для прикрытия белгородского направления, находится на рубеже городов Сумы - Лебедин - Звеньков - Котельва далеко к северо-западу от Харькова, который и не входит в ее полосу ответственности. Выслушав, Сталин рекомендовал Ф. И. Голикову срочно направить К. С. Москаленко в Харьков для ознакомления с обстановкой и выяснения возможностей участия 40-й армии в его обороне. После разговора с командующим фронтом К. С. Москаленко с оперативной группой выехал в Харьков.

В это время там назначенный комендантом города заместитель командующего Воронежским фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов пытался организовать оборону силами немногочисленного гарнизона. Противник, потеснив ослабленные 69-ю и 3-ю танковые армии превосходящими силами, вел бои уже на юго-западной и южной окраинах Харькова. Немецкие танки и пехота яростно рвались к центру города.

Попытку удержать город, усилив его оборону частью сил 40-й армии, нужно было делать значительно раньше. Теперь нечего было и думать о переброске войск и организации обороны в те считаные часы, которые оставались в распоряжении командующего 40-й армией. Так генерал Москаленко и доложил командующему фронтом. Тот согласился с тем, что удержать город уже невозможно, и приказал генерал-лейтенанту К. С. Москаленко вернуться в свою армию, чтобы принять меры против попыток противника обойти ее левый фланг.

Генерал Москаленко возвратился в Грайворон, куда переехал штаб армии, и с ходу включился в непосредственное руководство боем. На следующее утро 35 немецких бомбардировщиков совершили налет на Грайворон. Удару с воздуха подвергся командный пункт и узел связи, причем несколько самолетов люфтваффе произвели прицельную бомбардировку и обстрел из пушек и пулеметов с высоты 200–300 м. Управление войсками было под угрозой, но командованию армии удалось переместить командный пункт в район села Крюково.

Обстановка усугублялась еще и тем, что одновременно противник, отбросив части 69-й армии и выйдя на левый фланг 40-й армии, перешел в наступление силами пехотной и танковой дивизий с приданными частями. Танки и пехота неприятеля подошли к Грайворону. На южной окраине города завязался тяжелый бой. 100, 309-й стрелковым дивизиям и 5-му гвардейскому танковому корпусу удалось с наступлением темноты организованно отойти, однако при этом Грайворон и Большая Писаревка были потеряны.

Направления ударов противника определились: одно - Грайворон, Борисовка, Томаровка, другое - вдоль шоссе Харьков - Белгород. Первое из них командование 40-й армии прикрыло силами дивизий, отошедших от Грайворона. В населенном пункте Головчино, что на полпути между Грайвороном и Борисовкой, оно организовало противотанковый опорный пункт. Немецкие войска упорно пытались овладеть им, но каждый раз откатывались с потерями.

Здесь боем непосредственно руководил командующий артиллерией армии полковник И. М. Снегирев. Таранному удару немецких тяжелых танков он противопоставил гибкое и эффективное применение всей имевшейся в районе Головчино артиллерии. Две трети ее Иван Михайлович Снегирев, лично возглавлявший расстановку огневых средств, поставил на прямую наводку. Артиллеристы нанесли тяжелый урон эсэсовским танковым частям. Особенно отличился в этом бою 4-й гвардейский истребительно-противотанковый полк, который и прежде не раз наносил врагу весьма чувствительные удары.

Под Головчино смертью храбрых пали полковник И. М. Снегирев и старший помощник начальника оперативного отделения штаба артиллерии армии капитан М. В. Давыдов.

В последующие дни, когда части 40-й армии отошли от Головчино, ожесточенные бои развернулись сначала в районе Борисовки, а затем в районе Томаровки. Там на усиление 40-й армии прибыл 3-й гвардейский танковый корпус под командованием генерал-майора И. А. Вовченко. Танки и все имевшиеся у К. С. Москаленко силы были до предела использованы для остановки наступающего противника. Даже зенитная артиллерия была поставлена на огневые позиции для ведения огня прямой наводкой и применялась против немецких танков и автоматчиков.

Против 40-й армии действовали крупные силы противника, оснащенные новейшим вооружением. Именно там бойцы армии впервые в массовом порядке встретились с танками «Тигр», штурмовыми и самоходными орудиями новых модификаций.

Под Борисовкой к генералу К. С. Москаленко пришел командир 3-го гвардейского танкового корпуса и доложил, что его танки не пробивают лобовую броню новых немецких боевых машин типа «Тигр». Ничего подобного до тех пор не было. Заинтересовались случившимся также приехавший в армию член Военного совета фронта генерал-лейтенант Ф. Ф. Кузнецов и член Военного совета-армии полковник И. С. Грушецкий. Все вместе они и отправились на наблюдательный пункт генерала И. А. Вовченко и убедились, что он прав. В бинокли было видно, что снаряды советских танковых пушек высекают сноп искр на лобовых частях немецких танков и рикошетируют в сторону, то есть нужно бить их не в лоб, а в борт или в корму. Это, конечно, совсем не одно и то же, так как требовало не только иной расстановки орудий в противотанковых опорных пунктах, но и величайшей силы духа. Ведь теперь нужно было сначала пропускать немецкие танки мимо себя, а уже потом бить по ним. Так впервые в войне качественное превосходство в бронетанковом вооружении впервые перешло к немецкой армии.

По-иному развивались события к югу от Харькова, в полосе обороны 3-й танковой армии. Здесь соединениям 48-го танкового корпуса немцев не удалось достичь столь значительных успехов. Встречая организованное, все возраставшее сопротивление советских войск, они вынуждены были последовательно прорывать эшелонированные в глубину позиции и рубежи, неся при этом большие потери в танках. Особенно ожесточенные бои разгорелись в районе населенного пункта Соколово, где в «самое пекло» сражения попал первый усиленный чехословацкий батальон. Имевший 979 человек, он только 19 февраля прибыл на станцию Валуйки и после 300-километрового марша вышел в район Соколово, где его включили в 3-ю танковую армию.

8 марта после нескольких массированных ударов авиации части 48-го танкового корпуса противника начали атаковать батальон. Боевой порядок командование корпуса построило в несколько эшелонов. Чехословацкие воины совместно с советскими артиллеристами встретили танки и пехоту организованным огнем. Уже при отражении первой атаки на подступах к селу было уничтожено пять танков, три из них подбил наводчик орудия сержант П. Е. Долгобрюхов. А непосредственно в Соколово оборонялась усиленная рота под командованием надпоручика Отакара Яроша. Она насчитывала около 350 человек, семь орудий, шесть минометов и восемь противотанковых ружей. Весь день 8 марта рота отражала неоднократные атаки, ведя бой в окружении. Тем не менее она уничтожила 19 танков и до 300 немецких солдат и офицеров. Но при этом и ее потери составили около 200 человек убитыми и пропавшими без вести, 60 человек ранеными. В бою погибли начальник обороны гарнизона надпоручик Ярош и его заместитель подпоручик Лом.

К исходу 10 марта крупные силы противника подошли к Богодухову, а с севера к Харькову. Соединения 3-й танковой армии с трудом сдерживали здесь их яростный натиск.

Еще перед прорывом врага к Богодухову 16-я гвардейская минометная бригада полковника П. И. Вальченко, переподчиненная 303-й стрелковой дивизии, по распоряжению командующего артиллерией выдвигалась на огневые позиции у перекрестка дорог из городов Люботин и Богодухов. Но 11 марта она оказалась в полосе действий 1-й мотострелковой бригады - 303-я стрелковая дивизия сдвинулась вправо. Бригада «катюш» М-З0 (на стационарных станках) должна была огнем из отдельных пусковых установок не допустить немецкие танки и мотопехоту к перекрестку. Огневые позиции пришлось занимать почти под непрерывным обстрелом. Наблюдательные пункты командиров дивизионов выносили прямо в окопы передовых батальонов. На оборудование огневых позиций времени не было, успели лишь закопать в землю сошники пусковых станков да отрыть ровики для укрытия личного состава. Немцы усиливали натиск, и в этой ситуации реальной была опасность потерять громоздкую материальную часть: в случае обхода противником огневых позиций спасти разобранные пусковые станки вряд ли бы удалось.

Однако, несмотря на общую катастрофическую информацию, наши гвардейцы-минометчики действовали смело и решительно. их огонь наносил врагу большой урон, останавливал его продвижение. Когда кончились снаряды, они участвовали в контратаках. Борьба подчас доходила до рукопашных схваток, в ход шли штыки, приклады, малые лопаты.

Впоследствии анализируя опыт этих боев, Военный совет ГМЧ (гвардейских минометных частей. - Примеч. авт. ) пришел к выводу, что тяжелые гвардейские минометные бригады с их сборно-разборными станками М-30 малопригодны для маневренных действий. Поэтому подразделения «катюш» М-30 пришлось выводить из зоны жарких оборонительных боев.

Зато снова проявили себя как «легкие на ногу» высокоманевренные полки и дивизионы М-13 и М-8. В борьбе с рвущимся напролом противником они были незаменимым средством в руках командиров соединений для срыва его атак. Никто не хотел уступать и бои продолжались с прежним ожесточением.

Вместе с тем общая обстановка в полосе Воронежского фронта продолжала оставаться очень тяжелой. Противник силами панцер-гренадерских дивизий СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» и «Тотенкопф», по-прежнему наступая в разрыве между 69-й и 3-й танковой армиями, вышел к Харькову с севера и северо-востока. А поскольку с запада город настойчиво атаковала дивизия СС «Рейх» а с юга 48-й танковый корпус, 3-я танковая армия была отсечена от главных сил фронта. Одновременно немцы получили возможность наступать на Белгород, так как это направление не было прикрыто советскими войсками.

Для спасения положения генерал Ф. И. Голиков перебросил 69-ю армию на новый рубеж обороны для прикрытия белгородского направления с юга. Сосредоточивая основные усилия фронта на удержании рубежа обороны, он определил задачи, а также промежуточные и конечные рубежи отхода для 40-й и 69-й армий. Кроме того, он изменил их состав за счет переподчинения им тех соединений, которые в результате ударов противника действовали вне полос обороны своих армий. До этого управление войсками в этих объединениях было крайне затруднено из-за взаимного перекрестного перемешивания боевых порядков пяти стрелковых дивизий и стрелковой бригады. К этому времени германское командование значительно нарастило силу удара, введя в полосе обороны 40-й армии элитную панцер-гренадерскую дивизию вермахта «Великая Германия». Соединения армии так и не смогли занять назначенные им в случае вынужденного отхода рубежи и отошли в северном направлении, оголив фланг 69-й армии. Путь на Белгород с юга-запада оказался открытым.

Обстановка в полосе Воронежского фронта позволяла противнику рассечь его войска на несколько изолированных группировок. Однако такая опасность не до конца учитывалась в Ставке ВГК. Она все еще пыталась изменить ход боевых действий в свою пользу без привлечения сильных резервов, а вводом в сражение лишь отдельных соединений. Воронежскому фронту были переданы 19-я стрелковая дивизия, 2-й гвардейский и 18-й танковый корпуса из Юго-Западного фронта, а также уже упоминавшийся 3-й гвардейский танковый корпус из резерва Ставки. Но стремление улучшить обстановку одновременно на всех направлениях привело к тому, что эти силы вводились в сражение разновременно, по частям, в отрыве друг от друга.

В свою очередь, немецкое командование, поставив задачу панцер-гренадерской дивизии «Великая Германия» развить наступление на белгородском направлении, одновременно нацелило главные силы 2-го танкового корпуса СС на овладение Харьковом.

Главным участником уличных боев за город стала дивизия «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Утром 11 марта тремя боевыми группами дивизия начала штурм Харькова со стороны Белгородского шоссе. Наименее удачно действовал 2-й панцер-гренадерский полк, который был остановлен контратаками 86-й танковой бригады. Второй полк дивизии продвигался быстрее и даже вышел к главной площади города. Однако контратаки 179-й танковой бригады заставили его отойти назад. В наихудшем положении оказался разведывательный батальон Курта Мейера, атаковавший Харьков с северо-востока при поддержке девяти танков и двух самоходных противотанковых пушек. Вследствие нехватки топлива наступление остановилось. Батальон занял круговую оборону на кладбище, контролировавшем дорогу на Чугуев. Вскоре батальон Мейера был окружен оборонявшими город советскими войсками.

К 12 марта генерал Гот поменял свое решение об использовании эсэсовских дивизий в штурме Харькова. Втягивание 2-го танкового корпуса СС в уличные бои означало возможность для защитников города вести бои до тех пор, пока это было целесообразно, а затем без помех покинуть Харьков. Поэтому командующий 4-й танковой армии приказал Хауссеру вывести из боев за город дивизию «Рейх», которая меняла дивизию «Тотенкопф», а последняя была брошена в обход Харькова с северо-востока. Углубившаяся в город на километр дивизия «Рейх» была отведена назад и разделена на две части. Полк «Дойчланд» был брошен на позиции к северу от Харькова, а полк «Фюрер» должен был обойти город с юга.

День 12 марта прошел под знаком решения генерала Гота на обход Харькова. С севера в обход города двинулась боевая группа Баума дивизии «Тотенкопф», сосредоточившаяся к вечеру в селе Байрак. К югу от Харькова изменил вектор своего наступления 48-й танковый корпус. Теперь он должен был атаковать в направлении населенного пункта Чугуев с цель охвата Харькова с юга. Однако наступление 11-й танковой дивизии с плацдарма у Змиева было неудачным, это соединение немцев встретило сильный огонь артиллерии и противотанковых орудий. На помощь 48-му корпусу выдвигалась 106-я пехотная дивизия.

После вывода из города дивизии «Рейх» соединение Дитриха - дивизия СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» - продолжило штурм Харькова в одиночку. Уличные бои за крупный город всегда были непростой задачей. «Бичом» немецких танков и самоходных орудий стали наши 76,2-мм пушки, которые оборонявшие город советские войска устанавливали в подвалах и вели огонь вдоль улиц. В результате к ночи с 11 на 12 марта в «Лейбштандарте» оставалось всего 17 Pz.Kpfw.IV и 6 Pz.Kpfw.III. Все «Тигры» были в ремонте разной степени сложности, а два «Тигра» были потеряны безвозвратно. Для уличных боев в «Лейбштандарте» были организованы штурмовые группы, каждая из которых поддерживалась танком, а также 75-мм и 150-мм тяжелыми пехотными орудиями. Гренадеры 1-го полка «Лейбштандарта» продвигались вперед квартал за кварталом, уничтожая огневые точки огнем танковых или пехотных орудий. Вскоре они вышли к центральной площади города. Двигавшийся параллельным маршрутом 2-й панцер-гренадерский полк «Лейбштандарта» также постепенно вышел к центру города - площади Дзержинского. Батальон Пайпера вновь должен был выручать окруженных - разведывательный батальон Мейера на кладбище. На этот раз он возглавлял наступление всего панцер-гренадерского полка.

Средств для противодействия обходу города после убытия в 40-ю и 69-ю армию корпусов Вовченко и Баданова в распоряжении командующего 3-й танковой армии не было. Единственным резервом в руках генерал-лейтенанта П. С. Рыбалко был 18-й танковый корпус Б. С. Бахарова. Это соединение можно смело назвать ветераном «Скачка» и «Звезды». Обе операции он прошел от их взлета до падения. Сосредоточиваясь для контрудара совместно со 2-м и 3-м гвардейским танковыми корпусами и возвращаясь обратно в Чугуев, 170-я бригада корпуса успела «намотать» на гусеницы 11 марта лишние 80 километров и сжечь 8 тонн горючего, так и не увидев противника.

Однако вскоре 18-му корпусу пришлось вступить в бой с эсэсовскими частями. Боевая группа Баума (в которую входил батальон танкового полка дивизии «Тотенкопф») 13 марта вышла к населенному пункту Рогань, где «опрокинула» части 113-й стрелковой дивизии. Однако на пути дальнейшего продвижения эсэсовцев «Тотенкопфа» встали части корпуса Б. С. Бахарова. В бою за Рогань корпус заявил об уничтожении 5 танков противника огнем своих танков и 12 - артиллерией. Приданный 141-й танковый полк заявил об уничтожении еще трех немецких танков ценой потери одного Т-34 и 1 Т-70. В полку оставался один Т-34 и четыре Т-70. Ночью 14 марта 18-й танковый корпус получил приказ подчинить себе 173-ю отдельную бригаду Мишулина, выбить противника из Рогани и выйти на северо-восточную окраину Харькова. В 8.00 после залпа двух дивизионов РС два танка Т-34 и четыре Т-70 с десантом мотострелков пошли в атаку и выбили немцев из населенного пункта Рогань. Однако в 14.00 контратакой, поддержанной танками, советские части были отброшены назад. Совместно с 113-й стрелковой дивизией корпус занял оборону на полпути к селу Чугуево и Каменной Яруге. Согласно докладу командира корпуса, в боях за Рогань 13 и 14 марта было подбито 18 танков противника, два бронетранспортера и 7 автомашин. 173-я танковая бригада отчиталась о 13 танках, 15 орудиях ценой потери 12 Т-34. На 14 марта бригада насчитывала всего 7 танков. На следующий день, 15 марта, полк Баума начал наступление на село Чугуево при поддержке авиации. Впереди шел батальон полка на полугусеничных бронетранспортерах. Традиционно наступление поддерживали 20-мм счетверенные установки автоматических зенитных пушек, обрушившие шквал огня на дома, стоящие на окраинах. Снаряды зениток легко пробивали стены строений. К ночи 16 марта боевая группа Баума вышла к селу Чугуево.

Корпус Б. С. Бахарова мог задержать смыкание кольца вокруг Харькова на сутки или двое, и эту задачу он в целом выполнил. Поняв, что избежать окружения города не удастся, командующий 3-й танковой армией 15 марта принял решение вывести окружаемые в городе и его пригородах соединения. Радиосвязь с некоторыми из соединений отсутствовала, поэтому в приказе П. С. Рыбалко содержалось предписание по его получении информировать своих соседей. 62-я гвардейская стрелковая дивизия получила приказ первой в 14.00 15 марта. 179-я танковая бригада и 17-я бригада войск НКВД получили приказ в 19.00 того же дня. 19, 303-я и 350-я стрелковые дивизии, 104-я стрелковая и 86-я танковая бригады приказа не получили вследствие выхода из строя раций. Благодаря приписке «информировать соседа» приказ в конце концов был получен всеми соединениями. Так, находившийся при штабе 19-й стрелковой дивизии генерал-майор Е. Е. Белов, руководивший обороной города, получил информацию об отходе из штаба 62-й гвардейской стрелковой дивизии. Е. Е. Белов принял решение пробиваться в направлении на юго-восток, между селами Змиевом и Чугуевом. Прорыв должен был осуществляться двумя группами.

В первую входили 303-я и 350-я стрелковые дивизии, 17-я бригада НКВД, во вторую - 19-я стрелковая дивизия, 253-я и 104-я стрелковые, 86-я и 195-я танковые бригады. Прикрывать отход должна была 62-я гвардейская стрелковая дивизия. 315-й гвардейский минометный полк «катюш» под командованием подполковника А. Ф. Ганюшкина огневым валом «расчистил проход» для прорыва. Оставшись без снарядов, полк был вынужден подорвать поврежденные пусковые установки и сражался, как стрелковая часть. Прорыв был осуществлен в целом успешно, и к 17 марта защитники Харькова сосредоточились на восточном берегу реки Северский Донец. В ходе прорыва погибли командир 17-й бригады войск НКВД полковник И. А. Танкопий и командир 62-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии генерал-майор Г. М. Зайцев. В состав 3-й танковой армии поступил 1-й гвардейский кавалерийский корпус, и при его поддержке армия организовывала оборону восточнее Харькова. Судя по докладу командующего армией генерала П. С. Рыбалко в штаб фронта, «при выходе из окружения в районе Харькова в армии осталось 9 танков», а потери в людях составили около 6 тыс. человек.

Достаточно успешному прорыву соединений, оборонявших город, и стабилизации обстановки в районе Харькова способствовало изменение направления движения 2-го танкового корпуса СС. Это соединение спешно сдавало позиции в районе Харькова 48-му танковому корпусу вермахта и разворачивалось для наступления на север в направлении Белгорода.

Для того чтобы не допустить захвата противником Белгорода и обеспечить развертывание прибывавших в состав фронта армий, генерал Ф. И. Голиков решил нанести контрудар против танковой дивизии вермахта «Великая Германия». Он рассчитывал разгромить ее в районе населенного пункта Томаровка, что позволило бы также стабилизировать положение в полосе обороны 40-й армии. Руководство подготовкой и проведением контрудара возлагалось на командующего 40-й армией генерала К. С. Москаленко. Согласно его решению, в ударные группировки вошли 3-й и 5-й гвардейские танковые корпуса (47 и 18 танков соответственно), 96-я танковая бригада (2 танка), две стрелковые дивизии и одна истребительная бригада. Но запланированного контрудара не получилось, ибо противник, активно наступая в полосе 40-й армии, отбросил соединения ударных группировок и заставил их перейти к обороне. Свою роль в этом сыграла его авиация. Так, в результате только одного налета бомбардировщиков люфтваффе в 3-м гвардейском танковом корпусе было уничтожено 26 танков. Всего же с 13 по 21 марта корпус потерял 156 танков.

Неудачный исход контрудара был также обусловлен и активизацией действий танкового корпуса СС в полосе 69-й армии. Завершив перегруппировку из района Харькова, главные силы корпуса 18 марта нанесли мощный удар по соединениям армии, ведя наступление одновременно на трех направлениях. Всего противник ввел в бой до 125 танков. Прорвав оборону ослабленных стрелковых дивизий, соединения танкового корпуса СС к 14.00 ворвались в Белгород. Ситуация ухудшалась.

Отражение удара. В Ставке ВГК стали осознавать надвигающуюся катастрофу. В ночь на 10 марта 1943 года начальник Генштаба маршал А. М. Василевский имел обстоятельный разговор по телефону с И. В. Сталиным. Они обсудили, что должна предпринять Ставка, чтобы немедленно и серьезно усилить курско-белгородско-харьковское направление. Было решено срочно перебросить туда две общевойсковые и одну танковые армии. В директиве Ставки, адресованной командующему Центральным фронтом К. К. Рокоссовскому, начальнику Генерального штаба и командующему Воронежским фронтом Ф. И. Голикову, говорилось: «Выход южной группы противника севернее Харькова в район Казачья Лопань создает тяжелое положение для Воронежского фронта и несет угрозу разрушения тылов всего Центрального фронта. Противник имеет намерение выйти в сторону Белгорода, прорваться к Курску и соединиться с орловской группой немецких войск для выхода в тыл Центральному фронту. Ставка решила выдвинуть танковую армию Катукова (1-я танковая армия по директиве Ставки формировалась в феврале 1943 года для резерва Ставки на базе управления 29-й армии с использованием 3-го механизированного корпуса из состава Калининского фронта и 6-го танкового корпуса из состава Западного фронта; командующим армией был назначен генерал-лейтенант танковых войск М. Е. Катуков. - Примеч. авт. ) навстречу подымающемуся на север противнику с задачей совместно с 21-й армией разгромить южную группу противника и ликвидировать создавшуюся угрозу для Центрального и Воронежского фронтов. Ставка приказывает: 1. Немедля выдвинуть 21-ю армию в сторону Курска с тем, чтобы не позднее 13 марта армия выдвинулась южнее Курска, перехватила магистральное шоссе и начала ускоренное движение в сторону Обояни. 2. Оказать всяческое содействие танковой армии Катукова в деле выгрузки и быстрейшего продвижения вперед бок о бок с 21-й армией. Ставка доводит до вашего сведения, что как 21-я армия, так и танковая армии Катукова передаются с 13 марта сего года в подчинение командующего Воронежским фронтом» .

Находившемуся в то время в Курске в качестве представителя Ставки заместителю начальника Генерального штаба А. И. Антонову было приказано принять все меры для быстрейшего выдвижения на реку Псел 21-й армии генерал-лейтенанта И. М. Чистякова. Армия должна была прочно держать этот рубеж, прикрыть Курск с юга и обеспечить развертывание прибывавшей сюда из резерва Ставки 1-й танковой армии. Также Ставкой было дано указание срочно перебросить в распоряжение командования Воронежским фронтом 64-ю армию генерал-лейтенанта М. С. Шумилова, находившуюся в ее резерве в районе Сталинграда.

«Пожарную команду», тушившую «возгорания» на Воронежском фронте, решили усилить главным специалистом по кризисным ситуациям - Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым, который в тот момент находился на должности заместителя Верховного главнокомандующего и наркома обороны СССР. Георгий Константинович впервые выехал на фронт в специально созданном штабном поезде.

По воспоминаниям личного шофера знаменитого полководца А. Н. Бучина: «Спецпоезд как небо от земли отличался от того, на котором Жуков только что выезжал под Ленинград. Спецпоезд был сформирован так, чтобы служить подвижной штаб-квартирой заместителя Верховного Главнокомандующего. Салон-вагон маршала (много лет спустя Бучин выяснил, что он был бронированный), вагоны охраны, связи и наш, водительский вагон-гараж на две машины. Спереди и сзади состава из пяти вагонов - бронеплощадки с зенитками. На каждой по 37-мм орудию и счетверенной пулеметной установке. Все в спецпоезде продумано, созданы условия как для работы, так и для защиты состава в крайнем случае» .

Без единой остановки спецсостав мчался к Курску. По прибытии его загнали на запасной путь, замаскировали у разрушенных построек под старыми деревьями. Машины стремительно выгрузили, и Жуков тронулся по дороге на Белгород.

Под Белгородом основной удар врага пришелся по крайне ослабленной 69-й армии генерал-лейтенанта М. И. Козакова. С юга наступал танковый корпус СС, с запада - армейский корпус. Германская авиация непрерывно бомбила Белгород. 18 марта немецкие войска, прорвавшись с юга, овладели городом. За несколько часов до этого ранним утром начальник Генштаба и командование Воронежского фронта покинули город и переехали в район Обояни.

Из-за общей неразберихи маршал Г. К. Жуков чуть не попал в эсесовский плен. Его личный водитель впоследствии вспоминал об этом случае так: «По пути (к фронту. - Примеч. авт. ) ожидавший нас заметно нервничавший офицер вручил Жукову карту с нанесенной обстановкой, то есть с указанием линии фронта на последний час. Это было жизненно важно, мы ехали навстречу танковому корпусу СС, развивавшему наступление на Обоянь, последний заметный населенный пункт на шоссе перед Курском. Хотя раскисшая дорога была опасна, даже массивный „Хорьх“ заносило и иногда разворачивало, Жуков торопил. Мы летели вперед, стекла покрыли ошметья грязи. Останавливаться и протирать не имело смысла, через несколько секунд они вновь становились серыми. „Дворники“ работали исправно, и в очищенном ими ограниченном поле обзора ожила полузабытая картина ближнего тыла отступающей армии. Жуков с окаменевшим лицом смотрел на мчащиеся навстречу грузовики, набитые солдатами, ездовых, беспощадно нахлестывающих лошадей, и тянувшиеся по обочинам группы солдат в грязи с головы до ног. Правда, почти все они были с оружием. Георгий Константинович бросил по поводу этого одобрительную реплику. И замолчал, следя за маршрутом по карте.

Нас не остановили даже попадавшиеся время от времени немецкие самолеты, обстреливающие дорогу. Конец путешествия пришел внезапно - раздались гулкие выстрелы танковых пушек. Задний ход, разворот - и назад в Обоянь. Несколько снарядов подняли фонтаны грязи. Немецких танков мы так и не увидели, но они были близко - на расстоянии прямого выстрела. Если бы мы ехали по-прежнему, то через минуту-другую вкатились бы в боевые порядки танкового корпуса СС. Потом выяснилось, что на карте, врученной маршалу, был неверно нанесен передний край, указан рубеж, с которого наши войска уже отступили» .

Тогда Г. К. Жуков поехал в штаб Воронежского фронта, который в тот момент находился в деревне под Обоянью. В отличие от действующей армии, которая хоть и отступала, но с оружием и соблюдая организацию, обстановка в штабе фронта была просто паническая. «Офицеры-штабисты поспешно кидали на машины какие-то ящики, связисты сматывали провода. Крики, шум, ругань» . Здесь маршалы Жуков и Василевский встретились и выработали план отражения германского наступления.

Уже ночью с 18 на 19 марта по центральной улице Обояни - шоссе Курск - Белгород проскочили танки, артиллерия на механической тяге, машины с пехотой - передовой отряд наших войск, пришедших на подмогу Воронежскому фронту. После небольшой паузы повалила «царица полей матушка пехота». Красноармейцы шли, не придерживаясь строя, гордо, весело, с шутками, прибаутками и песнями. Шли русские «чудо-богатыри», шла 21-я армия генерала И. М. Чистякова, переброшенная из-под Сталинграда. Она уже с неделю как выгрузилась в районе Ельца и теперь выдвигалась на рубеж севернее Белгорода.

19 марта Василевский и Жуков доложили о плане отражения удара Верховному главнокомандующему. Суть наших действий заключалась в том, чтобы остановить продвижение противника из Белгорода на север и северо-восток. Для этой цели была организована прочная оборона по Северскому Донцу и далее через Гостищево, Быковку, Дмитриевку, Красные Яруги и Краснополье, прикрывавшая преимущественно направления на Обоянь и Корочу. 69-я армия М. И. Козакова с танковым корпусом В. М. Баданова отводилась на восточный берег Северского Донца; 21-я армия И. М. Чистякова усиливалась прибывающими полками самоходной артиллерии; танковый корпус И. А. Вовченко перебрасывался для расположения севернее и северо-западнее Белгорода, чтобы прикрыть дорогу на Обоянь и Томаровку; 40-ю армию К. С. Москаленко отводили на рубеж Дмитровки, Красной Яруги в стык 21-й армии И. М. Чистякова и 38-й армии Н. Е. Чибисова. После выработки плана оба военачальника выехали в войска, чтобы лично руководить организацией обороны. Сопротивление советских войск стало возрастать.

К тому времени, панцер-гренадерская дивизия вермахта «Великая Германия», сломив сопротивление оборонявшихся на широком фронте соединений 40-й армии и отбросив их в северном направлении, последовательно овладела населенными пунктами Грайвороном и Борисовкой. Разрыв между флангами 40-й и 69-й армий все более увеличивался. Германское командование получило возможность вести наступление не только в направлении Белгорода, но и Курска. Только после этого, для того чтобы исключить такое развитие событий, Ставка ВГК и начала выдвигать вышеупомянутые стратегические резервы для усиления Воронежского фронта. В своих воспоминаниях Г. К. Жуков отмечал: «В тот день (видимо, 18 марта 1943 года. - Примеч. авт. ) из штаба Воронежского фронта я позвонил по ВЧ И. В. Сталину и обрисовал обстановку. Она была хуже той, которую утром докладывал направленец Генштаба… Необходимо, докладывал я Верховному, срочно двинуть сюда все, что можно из резерва Ставки и соседних фронтов, в противном случае немцы захватят Белгород (что уже и было сделано. - Примеч. авт. ) и будут развивать удар на курском направлении. Через час из разговора с А. М. Василевским я узнал, что Верховным принято решение и уже передано распоряжение о выдвижении в район Белгорода 21-й армии, 1-й танковой армии и 64-й армии».

Абсолютно понятно, почему ни Г. К. Жуков, ни А. М. Василевский, находившиеся в то время в качестве представителей Ставки в районе Харькова, раньше не убедили Сталина в необходимости использовать резервные армии на этом направлении. По всей видимости, эйфория успешного наступления не позволила объективно оценить возможности Воронежского фронта, войска которого к концу февраля 1943 года были значительно ослаблены и вели боевые действия без дополнительного усиления со стороны Ставки ВГК. А генерал-полковник Ф. И. Голиков о внезапно изменившейся обстановке докладывать опасался. «Маршалы-спасители» прибыли на Воронежский фронт слишком поздно.

В то же время высвободившиеся под Сталинградом четыре армии были направлены не на юго-западное, а на западное направление для создания там Центрального фронта. Так, уже упоминавшаяся 21-я армия вначале осуществила перегруппировку на 700 км - в район Курска - и только затем убыла в полосу ответственности Воронежского фронта. На это ушло почти два месяца. Неоправданно долго - почти полтора месяца - оставалась в районе Сталинграда и 64-я армия. Первые ее части начали прибывать в указанный район лишь во второй половине марта.

Однако паника прекратилась. Смотанные линии проводной связи в штабе фронта снова размотали, больше не «приезжали посланцы из частей на взмыленных лошадях». В Курске находился генерал А. И. Антонов (заместитель начальника Генштаба, начальник Главного оперативного управления. - Примеч. авт. ), который постоянно докладывал А. М. Василевскому и Г. К. Жукову о выполнении вышеупомянутой директивы Ставки. По его (Антонова) данным, 21-я армия 17 марта вышла к Ольховатке, а в Курске 18 марта уже находилась 1-я танковая армия. К 23 марта после того, как 64-я (7-я гв.) армия вышла к Северскому Донцу, встав между 69-й и 3-й танковой армиями, а 21 А генерал-лейтенанта И. М. Чистякова организовала прочную оборону на рубеже 25–30 км севернее Белгорода в разрыве между 40-й и 69-й армиями, прикрыв тем самым направление на Курск, линия фронта в районе Обояни стабилизировалась. Попытки немцев развить здесь наступление успеха не имели, и Воронежский фронт перешел здесь к жесткой обороне.

Как только враг был остановлен севернее Белгорода, маршал Г. К. Жуков поторопился осмотреть все собственными глазами, проконтролировать сделанное. Когда подъехали к передовой, открылась впечатляющая картина. На шоссе по обе стороны от него догорали немецкие танки. Случившееся было понятным - эсэсовские танки, двигавшиеся по шоссе, напоролись на нашу засаду. Артиллеристы подбили несколько боевых машин, которые перегородили дорогу. Другие сунулись было, съехав на поле, развить атаку. Но, попав в вязкий чернозем, напоенный талой водой, ползли как черепахи, и их неторопливо, на выбор, расстреляли. Уйти от огня они не могли, германская техника в вопросах проходимости была слабо приспособлена к российским условиям. В результате несколько танков подбили, а членов их экипажей наши бойцы захватили в плен и подогнали к маршалу.

Грязные, в обгоревших разорванных комбинезонах, они с ужасом смотрели на сурового маршала, видимо, угадав в нем старшего. Командарм Чистяков доложил, что захваченные танкисты принадлежат к панцер-гренадерской дивизии «Тотенкопф», намеревавшейся взять Обоянь и развивать наступление на Курск. Жуков брезгливо осмотрел пленных, задрожавших под его, нужно признать, тяжелым взглядом и заголосивших на разные лады любимое ими «Гитлер капут!». Маршал с отвращением отвернулся от эсэсовцев и распорядился: двоих отпустить - пусть расскажут своим, «каковы русские», остальные - на пункт сбора. «Очухаются от дурмана, - сказал он, - сгодятся отстроить ими же разрушенное». Сержант отогнал двоих на дорогу и велел идти, показав рукой направление. Те поплелись, пугливо оглядываясь, видимо, ожидая пулю в спину. Остальных, здоровых таких амбалов, погнали в тыл .

В связи со стабилизацией советской обороны 22 марта начальник Генштаба маршал А. М. Василевский получил разрешение убыть в Москву. И тут не обошлось без приключений. После застолья, посвященного удачному «избавлению от кризиса», водитель Жукова А. Н. Бучин по указанию самого Георгия Константиновича повез Василевского и его «полевой штаб» на аэродром. Вот что сам водитель вспоминал об этом.

«Уже смеркалось, но было достаточно светло, и не стоило труда различить наш „Хорьх“, окрашенный белой краской, на фоне черного весеннего шоссе. Навстречу шли бесконечные колонны танков. За ревом их двигателей мы не услышали немецкий самолет, который атаковал „Хорьх“. Только когда немец стеганул трассирующими - очередь прошла над нашими головами, - опасность стала очевидной. Места для маневра нет: слева танки, справа кювет. Я на тормоза и на миг из машины осмотреться: где немецкий самолет. И, как мы делали с Георгием Константиновичем, увертываться от огня, меняя скорость, но не прекращая движения. Мои пассажиры оказались проворнее - они зайцами сиганули из машины, бегом в поле и плюхнулись в грязь с мокрым снегом. Укрылись! „Прикрепленный“ успел крикнуть: „Бучин! Убирай машину, сейчас фриц пойдет по новой!“ А куда убирать? Понятно, дело табак - охота пойдет за „Хорьком“, танкам с их броней плевать на паршивый немецкий самолет. Фриц больше не появился.

Вернулись пассажиры, мокрые, перепачканные. Поехали дальше. Стемнело. Танкисты шли навстречу с полным светом и я включил фары. Протрезвевший маршал попросил: „Товарищ Бучин, пожалуйста, нельзя ли без света“. Нужно слушать, все-таки маршал. А то, что ослепленные светом очередного танка, мы можем заехать ему под гусеницы на мокрой и скользкой дороге с глубокой колеей, полководцу было невдомек. Раздавит и не заметит. Я-то представлял, что рычаги управления находятся в слабых ручонках усталых худеньких мальчиков в шлемах, сползающих на нос. Пришлось включать и выключать фары не только, чтобы осветить колею, но и чтобы обозначить себя танкистам. Танков прошло очень много» .

После убытия А. М. Василевского вскоре в Москву улетел и его заместитель по Генштабу А. И. Антонов. Положение в полосе обороны Воронежского фронта стабилизировалось до июня 1943 года, то есть до начала Курской битвы.

Отражая контрнаступление немецких войск на Харьков и Белгород, советские войска понесли большие потери. В соединениях Воронежского фронта и 6-й армии Юго-Западного фронта за март они составили более 86 тыс. человек, при этом 41,5 тыс. безвозвратные. Войскам обоих фронтов был нанесен значительный урон в боевой технике и вооружении. Так, в 69-й армии после отхода за Северский Донец осталось всего 77 орудий и минометов. 40-я армия с 10 по 21 марта потеряла 134 орудия и 159 минометов, а весь Воронежский фронт - 645 орудий и 1358 минометов .

Боевой состав, численность войск, людские потери фронтов, участвовавших в Харьковской оборонительной операции (4–25 марта 1943 года)

Наименование объединений и сроки их участия в операции	Боевой состав и численность войск к началу операции		Людские потери в операции, тыс. чел.
	Количество соединений	Численность	Безвозвратные	Санитарные	Всего	Среднесуточн.
Воронежский фронт (весь период), левое крыло: 3-я танковая, 40-я и 69-я армии	сд - 8, ид - 1, кд - 2, сбр - 4, тк - 1, отбр - 5	281 800	28 437	28 437	58 244	2647
6-я армия Юго-Западного фронта (весь период)	сд - 5, кд - 3, сбр - 1, отбр - 1	64 100	15 412	12 813	28 225	1283
Итого:	дивизий - 19, бригад - 11, танковый корпус - 1	345 900	45 319	41 250	86 469	3930

Столь трагический итог операции командующий войсками Воронежского фронта генерал-полковник Ф. И. Голиков попытался было объяснить незнанием обстановки. В своем отчете в Ставку по поводу тех событий он написал: «На этом этапе я имел неправильную оценку намерений и возможностей противника. Ошибка в оценке противника заключалась в том, что мы рассматривали массовое движение моторизованных сил противника на Полтаву как его отход. Между тем противник отводил главные силы своего танкового корпуса СС в район Полтавы для того, чтобы начать отсюда свой контрудар».

Однако признание своих ошибок еще не освобождало от ответственности. Сталин как Верховный главнокомандующий по сложившейся у него привычке искал виновных среди непосредственных исполнителей решений Ставки. И искал, конечно, недолго. Возложив ответственность за сдачу Харькова и Белгорода на генерала Ф. И. Голикова, он отстранил его от командования войсками Воронежского фронта, а на эту должность назначил генерал-полковника Н. Ф. Ватутина (командующим Юго-Западным фронтом вместо Н. Ф. Ватутина стал Р. Я. Малиновский, а вместо него на Южный фронт был выдвинут командарм 57 Ф. И. Толбухин). Где логика в такой замене - сказать трудно. Ведь незадолго до того, в феврале 1943 года, войска Юго-Западного фронта, возглавляемого Н. Ф. Ватутиным, потерпели не менее тяжелое поражение в Донбассе.

Видимо, назначение на должность командующего Воронежским фронтом достаточно рассудительного и имевшего опыт штабной работы генерал-полковника Н. Ф. Ватутина было «меньшим злом», чем оставление комфронтом очень исполнительного, но лишенного полководческих дарований генерал-полковника Ф. И. Голикова. Подобная перестановка, скорее всего, стала результатом коллективного решения маршалов Василевского и Жукова.

Сам Георгий Константинович еще несколько дней оставался на Воронежском фронте, вводя нового комфронта в курс дела. Штаб фронтового объединения в тот период располагался в деревне Стрелецкой. Наша оборона уплотнялась с каждым часом - подтягивалась вся 21-я армия. Дороги у Обояни капитально испортились - сосредоточивалась танковая армия. Нового командующего фронтом Ватутина Жуков провез по штабам становившихся в оборону соединений, привозил и на передний край. Это было довольно комичное зрелище сам невысокий Георгий Константинович решительно шагал, показывая рукой в ту или иную сторону, а рядом и чуть позади семенил крошечный генерал-полковник Н. Ф. Ватутин.

Следует добавить, что к 25 марта активные боевые действия прекратились не только вследствие принятых нашим командованием и самой Ставкой организационных мер по переброске на ТВД новых армейских объединений. Просто еще 19 марта контрнаступление Манштейна выдохлось само собой, так сказать, по «естественным» причинам. К этому времени эсэсовские дивизии насчитывали уже менее 35 танков каждая, они понесли большие потери в людях и технике. К тому же наступал период весенней распутицы, традиционно становившейся временем оперативной паузы в операциях обеих сторон. Поэтому уже на следующий день после захвата Белгорода армейская группа «Кемпф» получила распоряжение высвободить дивизии 4-й танковой армии и занять фронт в районе Белгорода и Томаровки.